Церковный суд на Руси XI–XIV веков. Исторический и правовой аспекты

Поток и разграбление указаны последними неслучайно. Согласно Пространной Русской Правде, потоком и разграблением наказывались в трех случаях: во-первых, за разбой; во-вторых, за конокрадство[522]; в-третьих[523], за поджег гумна[524]. Принимая во внимание описанные в обвинительном заключении против епископа Феодора обстоятельства, логично заключить, что все перечисленные преступления ни что иное, как формы сопротивления, которые могли оказываться представителями знати, вероятно, пытавшейся вернуть отнятое у них имущество, коней, либо решавшейся на поджег, чтобы не допустить попадания в руки обидчиков изъятого. Именно поэтому поток и разграбление стоят после того, как были перечислены совершенные епископом Феодором несправедливые суды. Во всех случаях взыскивавшееся с преступников имущество, согласно нормам Русской Правды, поступало князю, а не епископу, из чего следует, что совершенные в Ростове расправы были совершены в интересах Андрея Юрьевича. Все перечисленные доводы еще раз указывают на то, что действия Феодорца в Ростове не были проявлением его безумства или частной инициативой, и опирались на санкцию князя. Несомненно, современники понимали происходящее. Однако, желая предупредить княжеский гнев, летописец, как полагал Н. Н. Воронин, в своем «памфлете» против епископа Феодора всячески возвышал князя, снимал с него какую-либо вину и льстил[525]. Правда, возникает вопрос – насколько канонично участие Феодорца в подобных судах, сопровождавшихся вынесением крайне жестоких наказаний? Решая сложную задачу участия архиереев в наказаниях, 11 глава 123 Новеллы имп. Юстиниана предложила успешный выход из затруднительной ситуации: «Так же не дозволено епископу бить кого-либо своими руками, ибо это чуж до иереям»[526].

Все перечисленное позволяет прийти к ряду выводов. Прежде всего, совершенно очевидным видится тот факт, что при вынесении судебных приговоров епископ Феодор руководствовался не только нормами Русской Правды, но и нормами Эклоги. Именно правила упомянутого византийского правового свода прослеживаются в вынесенных наказаниях. Несомненно, что инициатором и наиболее заинтересованным лицом в наказании горожан и ростовского духовенства выступала княжеская власть. Епископ Феодор в этой истории предстает ревностным исполнителем воли своего покровителя и верным помощником Андрея Боголюбского. Вместе с этим, представив горожан в качестве невинных жертв, летописец предпочел уклониться от упоминания тех обвинений, какие были предъявлены ростовцам. Таким образом, можно заключить, что совершенные епископом Феодором расправы в качестве княжеского судьи в целом вписываются в каноническо-правовые реалии времени, нормы которого способны удивить своей жестокостью и, вместе с этим, привычностью.

Заключение

Подведение итогов проделанной работы позволяет не только сделать определенные выводы о состоянии, принципах и характерных чертах церковных судов на Руси в до-московский период истории Русской митрополии, но и некоторые замечания о перспективах дальнейших исследований в избранном направлении.

Приход на Русь церковной организации и укоренение церковных представлений в кругу общерусских и городских элит способствовал началу медленных изменений в области правовой культуры. Одним из результатов возникших трансформаций в каноническо-правовом сознании молодого христианского общества стало появление церковных судов. При том, что число сообщений о таких судах невелико, и в своем большинстве они связаны с судебными конфликтами, главными участниками которых выступал епископат, не вызывает сомнения, что практика организации таковых процессов была знакома как духовенству, так и лицам, находившимся на службах при епископских кафедрах. Именно так рисуется положение дел в истории суда над новгородским епископом Лукой Жидятой. Обвинения против архипастыря были выдвинуты одним из его слуг, Дудиком, за которым, вероятно, стояли некоторые недовольные епископом круги новгородского нобилитета. Примечательно, что действовавшие против еп. Луки лица предпринимали шаги, которые полностью вписывались в систему канонических и правовых норм Византии. Собственно, и действия сторон конфликта – еп. Луки и митр. Ефрема совершались в полном соответствии с церковными правилами.