Церворум

Равенна делала домашнее задание по прикладной математике прямо на перемене сразу после прошедшего урока. Она привыкла выполнять все и сразу, сделанное домашнее задание прямо в школе позволяло ничего не делать дома и побольше времени проводить в Церворуме. Равенна совершенно перестала быть на себя похожей. Обычно улыбчивая, веселая и дерзкая, теперь она была спокойной, какой-то умиротворенной с первого взгляда, она не нарывалась на конфликты и не реагировала на те тычки, что постоянно получала от особо остроумных учеников. Но те, кто приглядывался, видели, что взгляд ее будто бы погас, потерял свой лоск, щеки впали, она сильно похудела. И только иногда в глазах загорались огоньки злости и жесткой решительности.

У Терры не все шло гладко. В начале года после теста она была опьянена успехом, исполнением своей самой заветной мечты. Она, вроде как, перестала быть девочкой для битья и смогла «выбиться в люди». Она с легкостью распрощалась с самой крепкой и искренней дружбой в ее жизни и побежала навстречу «новым горизонтам». Но постепенно розовые очки стали сползать на нос, а реальность переставала казаться такой уж радостной и беззаботной. Она стала замечать, как Агн и Миранда вместе со своей «свитой» посмеиваются над ней, отпускают нелепые шутки по поводу Равенны и дают ей сомнительные советы по поводу того, как нужно себя вести. Сначала она принимала все это за чистую и добродушную шутку, но со временем ей становилось все неприятнее и неудобнее. Терре не с кем было поговорить по душам. Ее родители наставляли ее, что нужно продолжать сношения с той компанией и не в коем случае не бросать ее, про Равенну слушать даже не хотели, как-то резко переводя тему на отстраненные вещи, промолвив лишь пару слов о «детских играх».

Находясь в этом вязком состоянии провинившегося, который не знает, как поступить, она думала, что понимает состояние Равенны, которой явно было не лучше, чем ей. Терра была уверенна, что кроме нее некому и поговорить с ней. Какое-то чувство жалости распустилось в ее душе, а решительность подкрепило чувство вины, задавившее выросшее до небывалых размеров эго.

– Привет – произнесла она, подойдя к строчащей что-то в тетради Равенне.

Та лишь подняла на нее глаза, оценивающе окинула, будто бы вспоминая, кто это перед ней стоит, и уткнулась обратно в учебник. Вот только проблем из прошлого ей не хватало. Честно говоря, завертевшись в круговороте событий, она даже забыла про бывшую подругу. Терра помялась немного на месте.

– Что пишешь?

– Чего тебе надо?

– Я бы хотела поговорить.

– Тебе не с кем?

– Нет.

– Жаль. Но я не занимаюсь благотворительностью.

У Терры расширились глаза. Это слово. «Благотворительность». Слишком часто ей приходилось слышать его в контексте их с Равенной дружбы даже от собственных родителей. Многие, особенно при княжеском дворе, рассматривали их связь только лишь как добрые порывы со стороны Равенны, «которой жаль было маленькую забитую девчушку из бедного района». Каждый раз подобное ранило Терру до глубины души, она все время пыталась соперничать с подругой, стараясь доказать, что она достойна этой дружбы, что она не хуже. Равенна тем временем успокаивала ее и твердила, что считает ее равной, что ей не важно, из какой она фракции и любит ее, несмотря ни на что.

– Ты изменилась, Равенна. – сглотнула она ком в горле и подняла подбородок.

– А ты нет. Поэтому поищи кого-нибудь более подходящего для болтовни.

Девушка лишь кивнула. Одно только слово из ее уст могло бы обратиться в слезы.

Глава 7

***

Лит шел по темной пустынной улице. Тут и там раздавались завывания собак, крики пьянчуг из редких пабов и сирены патрульных машин, которые лишь для виду объезжали эти места. Повсюду валялся мусор, рыскали по углам зависимые в поисках новой дозы. Он не боялся ни наркоманов, ни бандитов. Юноша был «своим» в этих кругах.

Несмотря на то, что его воспитание взяла на себя одна многодетная семья после смерти его родителей, Лит все равно был практически беспризорным. Эти люди, несомненно, были добры к нему, иногда Литу казалось, будто бы они чувствуют перед ним что-то вроде вины, хоть и не понимал, за что. Они старались выделять ему столько же любви, сколько своим родным детям, но бедность всегда отравляет жизнь, особенно когда нужно кормить целых четыре голодных рта. Лит это понял рано, и тогда же начал искать способы зарабатывания денег.