Церворум

– Да, конечно, давайте свой паспорт, мне по его данным будет легче ориентироваться в архиве. – девушка сильно устала и едва ли хотела ковыряться в данных почти двадцатилетней давности. Но Элен своим видом не позволила ей даже жестом выказать недовольства.

Элен ждала, рассматривая это неприятное место. Она с детства ненавидела власть, оно и понятно, ее отец- глава оппозиционной радикальной организации. Оттого она и не любила все, что связано с государством и его органами. Школу, паспортный стол, муниципальные сборища и даже дворец. При виде всего этого ненависть выжигала в ее сердце новые дыры.

Но даже помимо этого паспортный стол не являлся чем-то, что радует глаз. Несмотря на то, что власти Режионемы старались поддерживать единый архитектурный стиль, что, нужно отдать должное, удавалось у них с фасадами, внутреннее состояние этих зданий оставлял лишь желать лучшего. Стены были выкрашены поблекшей оранжевой краской, вызывавшей только раздражение. Вдоль них стояли дешевые металлические стеллажи, достигавшие своей высотой потолка. На этих полках всегда царил полный беспорядок. С освещением тоже были большие проблемы. Почему-то все окна всегда были зашторены, а лампочки не выдавали, наверное, и половины того света, который нужен для нормальной сосредоточенной работы. Не удивительно, что те бедные чиновники, в основном обычные люди, за маленькое жалование трудящиеся в этой клетке, отгороженные маленькими перегородками друг от друга, вечно раздражались и были недовольны своей жизнью.

Элен с сожалением вздохнула. Именно когда она появлялась в таких местах, она вспоминала, за что борется. Зачастую случается так, что имеющие власть люди, несмотря на то, какими бы они не были грамотными или сострадательными, забывают, с чего начинался их путь. Они настолько загружаются насущными делами и рутиной, что на их былые мысли, которые и являлись двигателем их деятельности, будто бы оседает пыль. Они перестают выглядеть так остро и ярко. Но иногда важно смахнуть этот слой, чтобы снова почувствовать связь с народом.

Девушка вернулась из архива. Но руки ее были пусты.

– Мне жаль, но Ваш паспорт был заменен не на нашем пункте, а на другом. Вот его адрес, там же будет и информация об измененных данных.

– А что, известна причина замены?

– Да. В журнале записано, что повторный паспорт был выдан из-за неточности данных в оригинале. А что?

– Ничего… Благодарю. – Элен схватила листочек с адресом и побежала обратно в Церворум.

– Энтони! – Элен ворвалась в каморку своего секретаря. Молодой человек, привыкший к взрывному характеру свой начальницы, лишь поднял на нее глаза. – Где находится Истберг?

– Я… Не знаю, могу посмотреть по карте.

– Давай, только побыстрее, прошу.

Раскатав на столе огромную карту Режионемы, он начал выискивать нужный город. Но нашел его только внизу карты, в легенде. Этот городок был настолько мал, что отмечался цифрой.

– Это… в Коберской низменности… – проговорил он в недоумении. Он понятия не имел, зачем Элен это захолустье, но привык не задавать лишних вопросов.

– Далеко отсюда?

– Ну, часов пять на машине.

– Чудесно. К утру будем там. Собирайся, через час выезжаем в этот Истберг.

Глава 10

***

Было около двух часов ночи, когда Равенна вернулась наконец в свою комнату. Она совершенно не хотела ни о чем думать, а просто уснуть. А утро бы показало верный путь.

Дворец, наверное, был единственным местом, где совершенно наплевательски относились к электрическому свету. Фил был сентиментальной натурой, поэтому даже когда была рождена на свет электрическая лампочка, он решил «сохранить античный образ замка». Поэтому перед сном Равенне нужно было задуть три дюжины свечей по всей комнате. Как показалось ей сначала, она выполнила свою работу в полном объеме, но, когда легла в постель, поняла, что это не так. Один фитилек еле тлел, девушка все смотрела на него, будто бы от того, что она увидит, как он затухнет, зависело качество ее сна. Но он все не гас, а спустя некоторое время и вовсе разгорелся до состояния крепкого огня средней свечи. Но Равенна уже не была в состоянии встать. Она смотрела на этот огонек, ее сознание постепенно уплывало. Маленький язычок пламени трепетал, плыл из одной стороны в другую. И вот уже это не просто красная точка. В огне Равенне чудились образы, люди, места. Постепенно веки закрылись окончательно, и наступила полная тьма.

Равенна будто бы брела куда-то в этой тьме. Точнее не она, а лишь ее разум. Она была вне тела, оно осталось на мягкой кровати во дворце. Складывалось впечатление, будто какая-то ее часть постепенно отрывалась от подушки, переходила из одного состояния в другое, в пальцах рук и ног покалывало, но Равенну будто бы это не интересовало. В какой-то момент ей стало страшно. Крупицы здравого рассудка визжали о том, что это ненормально. Но то были лишь горошины, они ничего не значили перед тем потоком, который уже нес на себе ее сознание. Вдруг, это все прекратилось. Равенну будто бы окатило ледяной водой с головы до ног, и она распахнула глаза.