Цесаревич Алексей

Одна из таких «неуверенных в себе душ» — Анна Вырубова. Через своего отца, придворного чиновника, она знакомится с царской семьей и сближается с царицей. Начавшись с совместного музищуювания, взаимоотношения постепенно перерастают в дружбу, которая — особенно после неудачного брака Вырубовой, заключенного при участии царицы, — обеспечивает; ей положение фрейлины. Живет она в собственном доме поблизости от Александровского дворца. То обстоятельство, что эта наивная, неиспорченная образованием женщина с круглым детским лицом на протяжении многих лет остается ближайшей — и почти единственной! — доверенной особой русской царицы, еще раз указывает на то, как она выбирала свое окружение.

В лице Анны Вырубовой, называемой Аня, Александра обретает надежное прикрытие для Распутина. По мере увеличения скандалов вокруг его особы и все большего отстранения его от дворца телефонные, телеграфные и письменные контакты с ним все чаще происходят через Аню. При этом речь идет не об Алексее, но главным образом о других делах, причем Распутину поощряемый Александрой, все наглее протежирует своим ставленникам, занимаясь бойкой и крайне прибыльной торговлей должностями. Вырубова давно превращается в безвольное орудие в руках тех, кто пытается руками Распутина вести свою игру. Когда необходима личная встреча между Распутиным и царицей (очень редко вместе с детьми и никогда вместе с царем), она происходит почти всегда в «коттедже» Ани.

Работа Жильяра с Алешей, который наконец совсем выздоравливает, продвигается весьма успешно.

После вспышек капризности царевич вновь старается вести себя прилично. По примеру своего отца, которому он стремится во всем подражать, Алексей начинает обращаться к прислуге по имени и отчеству, что среди взрослых в дворцовом обиходе считается признаком хорошего тона, однако, в общем, по отношению к обслуживающему персоналу не принято. Республиканский дух Жильяра помогает там, где царевич сам считает подобострастие чрезмерным, уступить своим естественным ощущениям: когда Алексей принимает крестьянскую депутацию, мужики бросаются перед ним на землю. Алеша смущен, но ничего не говорит. Только когда по окончании Жильяр у него спрашивает, понравилось ли это ему, прямо заявляет: «Нет!» Используя случай, Жильяр призывает наследника запретить этот ритуал в будущем.

Педагогическая инициатива, заключавшаяся в предоставлении большей самостоятельности, связанной с ответственностью за свои поступки, и применяемая воспитателем к царевичу с минувшей осени, приносит свои плоды. В присутствии Жильяра Алеша явно старается. оправдать его доверие и благодаря смышлености и повышенной заинтересованности заметны успехи и во французском. Как только в России становится известно о том, что престолонаследник изучает французский, учебники с его портретом на внутренней стороне обложки переиздаются по всей стране как «Французские книги Его Императорского Высочества» и повсеместно в России служат программными.

Его почерк отражает его личность: линии ясные и энергичные. Почерк в общих чертах соответствует ранее описанным склонностям, и по способу обращения с имеющимся на бумаге пространством можно судить о широте души и импульсивности Алексея.

Лето 1914 года

Беспокойство царя, овладевшее им в предшествующем году из-за начала Балканской войны, постепенно улеглось к весне 1914 года.

Тем не менее Алексей наблюдает лихорадочные приходы и уходы министров и военных с серьезными лицами. Но военным не удается убедить царя произвести мобилизацию на юго-западной границе ввиду Балканского кризиса с целью предотвращения возможной эскалации конфликта в направлении России. Николай пытается избежать вовлечения страны в войну.

Затем происходит еще один инцидент, от которого у советников царя перехватывает дыхание: осенью 1913 года император Вильгельм учреждает в Константинополе прусскую военную миссию. Это наглядно демонстрирует амбиции германского кайзера: с одной стороны, он поддерживает Австрию, нарушившую договор о перемирии с Россией; с другой стороны, открыто сближается с исконным врагом России, Турцией.

Нота царя императору Вильгельму: «Этот акт равняется взятию Германией под контроль турецкой столицы и проливов».

«Это ультиматум или выражение личного мнения?» — задиристо реагирует Вильгельм и даже объясняет подателю ноты:

«Я вижу грозный конфликт между двумя расами — романо-славянской и германской, — и он неизбежен, смею Вас заверить. При этом совершенно несущественно, кто начнет, пусть даже первые враждебные действия будут исходить от Германии».

Русские военные с негодованием осаждают царя просьбами дать добро на овладение стратегическими пунктами перед Трапезундом, Однако громовой голос премьер-министра Николая Коковцова расставляет все точки над «и»:

«Вы хотите войны или нет?! — и добавил: — В настоящий момент война обернется величайшей катастрофой для нашей страны».