Цезарь, или По воле судьбы

Уголки рта Кассия забавно приподнялись, его карие глаза прищурились так, что от них остались лишь щелочки. О бедный Брут! Он действительно очень наивен! Неужели нет никакого способа вылечить эту отвратительную угреватую кожу? И заодно умерить его жажду наживы, не подобающую сенатору?

– Я пришел сюда, чтобы приветствовать главу уважаемой мною семьи.

– Мою мать? Почему же ты тогда не пошел прямо к ней?

Вздохнув, Кассий покачал головой:

– Брут, это ты глава семьи, а не Сервилия. Я пришел к тебе.

– А! О да. Конечно, я глава семьи. Но, вообще-то, у нас мама всем заправляет. Мама так хорошо во всем разбирается, к тому же она очень давно овдовела. Не думаю, что буду ей достойной заменой.

– И не будешь, пока не решишься.

– Мне и без того хорошо. Так о чем идет речь?

– Я хочу жениться на Юнии Терции – на Тертулле. Мы с ней обручены уже несколько лет, и я не молодею. Пора мне подумать о браке. Теперь я сенатор и крепко стою на ногах.

– Но ей только шестнадцать, – нахмурился Брут.

– Я знаю это! – резко оборвал его Кассий. – И еще я знаю, чья она дочь в действительности. Как, собственно, и весь Рим. Но поскольку род Юлиев подревней рода Юниев, я ничего не теряю, а только выигрываю. Хотя я не испытываю особой любви к Цезарю, на данный момент он доказал, что Юлии еще не выродились.

– Во мне течет кровь Юниев, – резко сказал Брут.

– Но ветви Брутов, а не Силанов. Есть разница.

– А по материнской линии и Тертулла, и я из рода патрициев Сервилиев! – продолжил Брут, наливаясь краской.

– Хорошо-хорошо, – поспешно согласился Кассий. – Так могу я надеяться?

– Я должен спросить мать.

– О Брут, когда ты научишься принимать решения сам?

– Какие решения? – спросила Сервилия, без стука входя в кабинет.

Взгляд больших темных глаз остановился на Кассии. На сына Сервилия предпочитала вообще не смотреть. Сияя, она подошла к гостю, взяла в ладони энергичное загорелое мужское лицо.

– Как я рада, что ты опять в Риме! – сказала она, целуя Кассия в губы.

Ей всегда нравился Кассий, приятельствовавший с ее сыном с подростковых времен. Воин, человек действия. Настоящий мужчина, способный самостоятельно сделать себе имя.

– Какие решения? – повторила она, садясь в кресло.

– Я хочу жениться на Тертулле, – ответил Кассий. – И как можно скорее.

– Тогда давай спросим, что она думает об этом сама, – спокойно сказала Сервилия, не поинтересовавшись мнением Брута.

Она хлопнула в ладоши, призывая управляющего.

– Попроси госпожу Тертуллу прийти в кабинет, – сказала она ему, затем опять обратилась к Кассию: – Почему так спешно?

– Сервилия, мне без малого тридцать три. Пора заводить семью. Я понимаю, что Тертулла еще совсем девочка, но мы ведь обручены, и она меня знает.

– Она уже вполне созрела, – последовало спокойное уточнение.

Тут в помещение вошла Тертулла, и Кассий не поверил глазам. Тринадцатилетняя девочка, какой он помнил ее все три года разлуки, превратилась в молодую красавицу. Очень походившую на покойную дочь Цезаря Юлию, но без бледности и без хрупкости. Статная, с большими серовато-желтыми, широко расставленными глазами. Густые, темного золота волосы, соблазнительный рот, безупречная золотистая кожа. Плюс к тому две изящные грудки. О Тертулла!

Увидев гостя, красавица радостно улыбнулась и протянула к нему руки.

– Гай Кассий, – хрипловато, совсем как Юлия, сказала она.

Он, улыбаясь в ответ, пошел к ней, взял за руки:

– Тертулла. – И повернулся к Сервилии. – Могу я сказать?

– Конечно, – кивнула Сервилия, с удовольствием наблюдая, как они влюбляются друг в друга.

Кассий повернулся к невесте:

– Тертулла, я пришел сюда просить твоей руки. Твоя мать… – Он не добавил: «и твой брат». Зачем упоминать размазню? – Твоя мать говорит, что решение за тобой. Ты выйдешь за меня?

Улыбка ее изменилась, стала чарующей, соблазнительной. Вдруг стало очевидно, что Сервилии в ней гораздо больше, чем Юлии.

– С радостью, Гай Кассий!

– Хорошо! – с живостью проговорила Сервилия. – Кассий, уведи эту глупышку куда-нибудь, где ты сможешь поцеловать ее без того, чтобы все слуги и родичи на это глазели. Брут, ты возьмешь на себя заботы о свадьбе. Это время года благоприятно для браков, но тщательно выбери день.

Она нарочито хмуро посмотрела на счастливую пару:

– Пошли-пошли! Кыш!

Они вышли, держась за руки. Теперь ей ничего не оставалось, кроме как перевести взгляд на сына. Ох, ну и лицо! Прыщавое, как всегда небритое, губы вялые, нерешительные. И глаза печальные, как у собаки.

– Я не знала, что у тебя Кассий.

– Он только что вошел, мама. Я собирался послать за тобой.

– А я пришла повидать тебя.

– По какому поводу? – спросил Брут, встревожившись.

– О тебе трезвонят по всему городу. Аттик весьма недоволен.

Лицо его вдруг исказилось, сделалось более выразительным и живым, каким в присутствии матери еще никогда не бывало.

– Цицерон! – прошипел он.

– Вот именно. Самолично. Клеймит тебя как ростовщика, обобравшего его провинцию, Каппадокию и Галатию. Не говоря уже о Кипре.

– Он ничего не докажет. Деньги одалживали два моих клиента, Матиний и Скаптий. Я лишь старался отстаивать их интересы.