Цезарь, или По воле судьбы

Присутствовали оба Помпея – высеченный из мрамора и живой, из плоти и крови, располагавшийся на нижнем ярусе с левой стороны. А посвежевший и словно бы окрыленный Катон сидел на среднем ярусе с правой стороны, рядом с Аппием Клавдием Пульхром, который был оправдан судом и вскоре получил должность цензора. Правда, другим цензором наряду с ним стал Луций Кальпурний Пизон, тесть Цезаря и человек, с которым Аппию Клавдию трудно было сработаться. Но им все же приходилось сотрудничать. Аппий Клавдий намеревался основательно почистить сенат, но по закону, проведенному еще Публием Клодием, его братом, один цензор не мог изгонять сенаторов или менять статус всадников в трибах или центуриях. Это значило, что успех действий Аппия Клавдия зависел целиком и полностью от того, одобрит их Луций Пизон или нет.

Но Клавдии Марцеллы все еще оставались сильнейшим ядром оппозиции по отношению к Цезарю и другим популярным фигурам. Гай Марцелл-старший, будучи вторым консулом, вел собрание – у него были фасции на июнь.

– Нам известно из писем Марка Бибула, что обстановка в Сирии стала критической, – начал он. – У него под рукой всего двадцать семь когорт, а это смешно. Кроме того, боевой дух армии невысок, даже у легиона Габиния, возвращенного из Египта. Самая возмутительная ситуация для человека – командовать солдатами, которые убили его сыновей. Сирии нужны новые легионы.

– А где мы их возьмем? – громко спросил Катон. – Из-за активности Цезаря, сформировавшего в этом году еще двадцать две когорты из рекрутов, Италия и Италийская Галлия остались голыми.

– Я знаю об этом, Марк Катон, – оборвал его Марцелл-старший. – Но факт остается фактом. Нам необходимо отправить в Сирию по меньшей мере два легиона.

Помпей вдруг подмигнул Метеллу Сципиону, с самодовольным видом восседавшему перед ним. Они хорошо ладили, и Помпей даже прощал своему тестю любовь к порнографии.

– Младший консул, могу я сказать?

– Пожалуйста, Гней Помпей.

Помпей поднялся, ухмыляясь:

– Я понимаю, что, если хоть кто-нибудь из присутствующих внесет предложение отобрать в приказном порядке эти легионы у Цезаря, наш уважаемый плебейский трибун Гай Курион немедленно наложит на это вето. Но я предлагаю действовать в рамках, которые определил сам Гай Курион.

Катон улыбался, Курион хмурился.

– Если мы сможем действовать в этих рамках, я буду рад, – сказал Марцелл.

– Сможем, – весело заверил Помпей. – Я отдам один легион, и Гай Цезарь отдаст один легион. Таким образом, равновесие не нарушится. Мы оба лишимся одинакового количества солдат. Это приемлемо, Гай Курион?

– Да, – коротко ответил Курион.

– Ты ведь не наложишь вето на подобное предложение?

– Нет, Гней Помпей.

Помпей просиял:

– Что ж, отлично! Тогда я извещаю сенат, что уступаю Сирии один из моих легионов.

– Который, Гней Помпей? – спросил Метелл Сципион, нетерпеливо ерзая в кресле.

– Мой шестой легион, Квинт Метелл Сципион, – был ответ.

Все замолчали, молчал и Курион. Ай да Помпей! Ай да пиценский боров! Он одним махом сократил армию Цезаря на два легиона, обезоружив при этом плебейского трибуна. Ибо шестой легион был с Цезарем уже несколько лет, но принадлежал он Помпею.

– Отличная идея! – сказал Марцелл-старший с ухмылкой. – Голосуем поднятием рук. Кто за то, чтобы Гней Помпей отдал Сирии свой шестой легион, прошу поднять руки.

Даже Курион поднял руку.

– А теперь кто за то, чтобы Гай Цезарь послал в Сирию один из своих легионов?

Курион опять поднял руку.

– Тогда я немедленно сообщу Гаю Цезарю о нашем решении, – сказал довольно Марцелл.

– А кто станет новым наместником Сирии? – спросил Катон. – Я думаю, большинство сенаторов согласятся с тем, что мы должны вернуть Марка Бибула домой.

– Я предлагаю, – тут же сказал Курион, – послать в Сирию Луция Домиция Агенобарба.

Агенобарб поднялся, печально покачивая головой:

– Я был бы рад, Гай Курион, но, к сожалению, не могу ехать в Сирию из-за состояния здоровья. – Он уткнул подбородок в грудь, демонстрируя свой голый череп. – Солнце там слишком палит, почтенные отцы. Оно поджарит мне мозги.

– Носи шляпу, Луций Домиций, – весело посоветовал Курион. – Что было хорошо для Суллы, сойдет и для тебя.

– Но есть еще проблема, Гай Курион. Я не могу носить шляпу, как и воинский шлем. Едва лишь что-то касается моей макушки, у меня начинаются жуткие головные боли.

– Это у нас они начинаются от тебя! – не удержался Луций Пизон.

– А ты – инсумбрийский дикарь! – взвился Агенобарб.

– К порядку! К порядку! – выкрикнул Марцелл-старший.

Помпей снова встал.

– Можно мне предложить альтернативу, Гай Марцелл? – скромно спросил он.

– Говори, Гней Помпей.