Цезарь, или По воле судьбы

Дорогой сын, забудь обо мне. Я уже ничего не могу сделать для Республики. Мое время прошло. И, говоря откровенно, мне претит мысль опять затевать что-то с Катоном и Лабиеном, дышащими мне в затылок. Моя гонка закончилась. Что ты будешь делать – это твой выбор. Но остерегайся Катона и Лабиена. Один – несгибаемый пустозвон, другой – дикарь.

Корнелия, Секст и я уезжаем. Очень далеко. Куда – не скажу: письмо могут перехватить. От Лентулов, которые сопровождают меня, я надеюсь отделаться, прежде чем им станет известно, куда мы направляемся.

Береги себя, Гней. Я тебя очень люблю.

В начале сентября Помпей покинул Атталию в тайне от Лентулов и шестидесяти сенаторов. Он взял лишь три триремы, а девять велел перегнать на Коркиру.

Они ненадолго остановились в киликийской Сиедре, потом направились на Кипр, в Пафос. Префектом Кипра теперь был один из сыновей Аппия Клавдия Пульхра Цензора, и он вполне искренне сочувствовал гостю.

– Мне жаль, что твой отец так безвременно умер, – сказал Помпей.

– И мне, – ответил Гай Клавдий Пульхр, но не очень печально. – Хотя, ты знаешь, он в конце совсем спятил.

– Я слышал. По крайней мере, Фарсал его миновал.

Как трудно выговорить это слово: Фарсал!

– Да. Мы с ним всегда были на твоей стороне, но поручиться за других Клавдиев я не могу.

– Это понятно. Сейчас все роды разделились.

– К сожалению, тебе нельзя здесь остаться. Антиохия и Сирия присягнули Цезарю, а Сестий в Тарсе всегда был склонен принять его сторону. В любой день можно ждать, что он публично заявит об этом.

– Может, махнешь со мной в Египет?

Гай Клавдий напрягся:

– На твоем месте я бы туда не ездил, Магн.

– Почему?

– Там гражданская война.

Третий разлив Нила в правление Клеопатры обещал стать самым катастрофическим за две тысячи лет. Контрольный промер показал не просто гибельный уровень – вода дошла лишь до отметки восемь футов, что стало новым минимумом.

Это значило, что в наступающем году урожая не будет даже в Фаюмском оазисе и вокруг Мериотиды. Клеопатра делала все, чтобы предотвратить надвигающуюся беду. В феврале она совместно с малолетним царем издала указ, согласно которому все зерно, выращенное или хранящееся в Среднем Египте, требовалось незамедлительно отправлять в Александрию. Среднему и Верхнему Египту предлагалось кормиться, самостоятельно орошая берега Нила от первого порога до Фив. Поскольку вся пшеница и весь ячмень, выращиваемые в Египте, были собственностью Двойной Короны, она имела полное право так поступить. Наказанием за несанкционированную торговлю зерном или попустительство служащих была смерть с конфискацией всего имущества. Доносчикам, сообщавшим о нарушениях, платили наличными, а рабов-информаторов еще и освобождали.

Зерно потекло. Но тонкой струйкой. В марте царица сочла необходимым издать второй указ. В нем подтверждались все положения первого, а также сообщалось, что всех людей, трудящихся на полях, освободят от налогов или от военной службы, если те займутся выращиванием злаков самым трудоемким способом, а именно искусственно орошая поля.

Посыпались письма протеста. И еще просьбы прислать зерно и снизить поборы. Ни на то, ни на другое Двойная Корона пойти не могла.

Что еще хуже, Александрию охватили волнения. Цены на продукты росли и росли, бедняки продавали пожитки, а люд с достатком прятал деньги в кубышки или тратил их на продукты длительного хранения. Малолетний царь и его сестра Арсиноя ухмылялись. Потин и Теодат в сопровождении командующего Ахиллы разъезжали по городу, сочувствуя всем и внушая, что нехватка еды – это происки Клеопатры, якобы намеревающейся таким способом искоренить бунтарство в Александрии, ибо голод заставит многих покинуть ее.

Египет

В июне эта тройка выступила открыто. Александрия бурлила. Толпа двинулась с рыночной площади к громаде дворца. Потин и Теодат широко распахнули ворота, и толпа, ободряемая Ахиллой, ринулась во дворец. Но Клеопатру там не нашли. Ну и ладно! Арсиною объявили новой царицей, а малолетний царь пообещал народу улучшить условия жизни. Толпа разошлась по домам. Потин, Теодат и Ахилла были довольны. Но они сами столкнулись с серьезными трудностями. Запасов провизии обнаружить не удалось. Новая власть могла зашататься. И, почесав в затылке, Потин послал египетский флот пройтись по зернохранилищам Иудеи и Финикии, твердо зная, что война между Помпеем Великим и Гаем Цезарем занимает сейчас все внимание римлян. Даже если грабеж и будет замечен, то наказания не последует. Потин был хитер и умен.