Тшай планета приключений.

Рейт приподнялся, сел. Ему не раз приходилось переживать ужас, горе, разочарование — но эти провалы перемежались не менее впечатляющими вспышками торжества и надежды, даже редкими судорожными моментами радости. Пусть смерть настигнет его завтра — или через двенадцать дней, после «двенадцати прикосновений» — он уже прожил чудесную жизнь. К чему бояться испытаний судьбы? Хельссе предсказал, что Рейту предстоит покинуть Катт. Значит, Хельссе видел будущее — или внутренние побуждения Рейта — лучше самого Рейта.

Завтракая с Тразом и Аначо, Рейт рассказал им о приключениях предыдущего вечера. У Аначо стечение обстоятельств вызвало тревогу и недовольство: «Катт — сумасшедшее общество, сдерживаемое этикетом, как тухлое яйцо скорлупой. Каковы бы ни были твои цели — а мне иногда кажется, что из всех безумцев ты самый необузданный — в Катте тебе их достигнуть не удастся».

«Согласен».

«В таком случае — что дальше?» — спросил Траз.

«Мой план опасен — и к тому же, скорее всего, обречен на провал. Тем не менее, другого выбора нет. Я намерен потребовать у Сизанте денег, деньги эти мы разделим. Потом, по всей видимости, каждому лучше всего пойти своим путем. Траз — ты можешь, например, вернуться в Уайнесс, и устроиться там не хуже, чем где бы то ни было. Может быть, Аначо тоже предпочтет Облачные острова. Ни одному из вас не выгодно сопровождать меня. Более того, я гарантирую обратное».

Аначо смотрел в окно, выходившее на площадь: «До сих пор тебе удавалось выжить, хотя бы и ценой немалого риска. Признаюсь, мне любопытно было бы узнать, чего ты сумеешь добиться. С твоего разрешения, я присоединюсь к твоей экспедиции — подозреваю, что это не столь отчаянная затея, как может показаться, исходя из твоих слов».

«Я собираюсь конфисковать звездолет ванхов в Ао Хайдисе или на другом космодроме — там, где это будет легче всего сделать».

Аначо схватился за голову: «Я так и думал!» Он принялся перечислять десятки убедительных доводов, демонстрирующих несостоятельность плана. Рейт не возражал: «Ты совершенно прав — я кончу свои дни в темнице ванхов или в утробе ночегонча. И все же я обязан попытаться. Настоятельно рекомендую и тебе, и Тразу отправиться на Облачные острова и жить в свое удовольствие».

«А! — крякнул Аначо. — Если тебе так по душе подвижничество, почему бы не поставить перед собой более осуществимую цель — например, поголовного истребления пнуме или обучения часчей песням и пляскам кочевников?»

«У меня другие намерения».

«Да-да, знаем, слышали — вернуться в далекий мир людей. Тебе стоило бы помочь только для того, чтобы продемонстрировать идиотизм самой идеи!»

«А мне, — сказал Траз, — было бы любопытно взглянуть, как живут на планете людей. Я-то знаю, что она есть, потому что видел, как падал и где разбился космический бот Адама Рейта».

Аначо внимательно посмотрел на юношу, подняв брови: «Ты никогда не упоминал об этом раньше».

«Ты никогда не спрашивал об этом раньше».

«Как такая нелепость могла придти мне в голову?»

«Человек, называющий факты нелепостями, часто сталкивается с неожиданностями».

«По крайней мере, его взаимоотношения с космической реальностью организованы в соответствии с упорядоченной классификацией явлений, что отличает его от животных и недолюдей».

Рейт вмешался: «Довольно, довольно! Раз вы оба не прочь пуститься в самоубийственное предприятие, давайте не будем, по крайней мере, бесполезно тратить время и силы. Сегодня нужно добыть информацию. А вот и Хельссе — судя по торопливой походке, у него важные новости».

Хельссе вежливо поздоровался с тремя друзьями: «Вчера вечером, как вы понимаете, я предложил вниманию господаря Сизанте весьма содержательный отчет. Он настоятельно просит вас предъявить какое-либо разумное требование и будет рад его выполнить. Он рекомендует также уничтожить найденную у шпиона записку, с чем я склонен согласиться. Если вы не возражаете против ее ликвидации, господарь Сизанте может пойти на дальнейшие уступки».

«Какого рода уступки?»

«Он не уточнил, но я подозреваю, что имеются в виду определенные послабления, относящиеся к соблюдению правил этикета во время вашего пребывания в Синежадентном дворце».

«Документ меня интересует больше, чем господарь Сизанте. Если он желает меня видеть, мы можем встретиться в гостинице».

Хельссе нервно усмехнулся: «Не ожидал от вас другого ответа. Если вы готовы, я могу сопроводить вас в Южный Эброн, где находится квартал лохаров».

«Разве нет ученых яо, читающих письмена ванхов?»

«Приобретение такого навыка, с их точки зрения, было бы бессмысленным упражнением».

«Почему же бессмысленным? Рано или поздно кому-нибудь потребуется перевод».

Хельссе безразлично передернул плечами: «На данном этапе «раунда» прагматизм считается чуждой философией. Господарь Сизанте, например, находит ваши аргументы не только невразумительными, но и отталкивающими».

«Хорошо, что нам не придется вести дискуссию по этому вопросу», — спокойно ответил Рейт.