Цианид

Он позвонил и сделал заказ. Я слышала, как он продиктовал адрес и положил телефон на стол. Я склонилась над раковиной и включила воду. Она была еле теплой – такой же, какой скоро буду я.

Дерек вошел следом и стал позади, разглядывая меня со спины. Я подняла голову, посмотрела в зеркало и встретилась с ним глазами. Меня так трясло, что я не могла набрать воды в ладони.

– Как быстро ее привезут? – спросила я, приготовившись тянуть время до последнего.

– Неужели ты спешишь? – ответил он, сжав мои плечи и заставив развернуться.

Меня словно парализовало, дыхание стало прерывистым, как хрип умирающего. От ужаса я не могла даже плакать. Дерек рывком сдернул блузку с моих плеч. Пуговицы полетели во все стороны, запрыгали по полу. Вслед за блузкой расправился с лифчиком – разодрал его голыми руками.

– Ты все такая же, – сказал он. – Такая, как я помню. Словно ушла только вчера… Как оно было? С этим курьером? Лучше, чем со мной?

Я не пошевелилась. Тремор стал таким сильным, что напоминал предсмертные конвульсии. Я обхватила себя руками, лишь бы те не дергались в воздухе, как подключенные к электродам.

– Отброс хорошо тебя трахал? Или он только кулаками махать умеет?

Легкие окончательно подвели меня. Я схватилась за горло, пытаясь вспомнить, как дышать. Я уже знала, что будет дальше, – будто видела в магическом шаре. Он начнет душить меня, а потом…

– Совсем не изменилась. Такая же заторможенная и холодная. Будто вмерзла в лед. Наверно, даже мертвеца можно расшевелить быстрее, чем тебя, Ванесса.

Дерек сжал мою шею и втолкнул в душевую кабинку. Я задела спиной полку. На пол посыпались бутылки и зубные щетки. Он сорвал душевую насадку и намотал металлический шланг вокруг моей шеи. Я сопротивлялась, пыталась удержаться на ногах. Мои пятки скользили и дергались на мокром полу. Снова открылось рассечение на лбу, и кровь брызнула в разные стороны – все вокруг было в красных разводах: и стены, и кафель, и Дерек.

Он ослабил металлический узел, когда я почти отключилась от удушья. Пот лил с его лба, ткань брюк натянулась в промежности, он был возбужден так сильно, что трясся. Я лежала на ледяном кафеле. Потолок казался таким низким, будто готов был обрушиться и раздавить меня окончательно. Красные капли застыли на пластике душевой кабинки. Всюду валялось стекло: вдребезги разбилась какая-то бутылка. Дерек включил воду, чтоб смыть кровь с моего лица и груди. Струи врезались в мою кожу, как жала.

– Не забудь открыть, когда привезут еду, – пробормотала я в полуотключке. – Не пропусти звонок.

– Жаль, что мысли о еде до сих пор занимают тебя больше, чем мысли обо мне, – ответил Дерек.

Он заставил меня сесть и расстегнул ширинку. Тьма разлилась перед глазами. Его руки легли на мой затылок. Я ждала звонка в дверь, воя сирены за окном, но их все не было и не было. Шум воды и хриплое дыхание Дерека поглотили все звуки извне, что могли проникнуть в это место. Место, где я погибну.

Я опустила глаза и внезапно увидела, что у Дерека нет обуви на ногах. Да и ног тоже нет. Вместо них из штанин выглядывали щупальца осьминога. Черные, блестящие и гладкие, как смола. Толстые, мясистые присоски сочились голубоватой жидкостью, которая растекалась по полу. Он больше не был человеком. Он был смертельной тварью, насквозь пропитанной ядом. Его пот, кровь, слюна, сперма – все вызывало интоксикацию, паралич, остановку сердца.

Я моргнула, и видение исчезло. Моргнула снова – и щупальца вновь были тут, повсюду: торчали из штанин его брюк, шарили по моему затылку, вываливались из расстегнутой ширинки. Содержимое моего желудка подступило к горлу, и меня стошнило, сильно, фонтаном. Дерека это не смутило. А, может, даже завело еще больше. Он рывком поднял меня на ноги, прижал к стене, навалился, и его щупальца принялись срывать с меня последнюю одежду, терзать мое тело, заливать ядом все, к чему прикасались.

Я сглупила, когда побоялась умереть.

Теперь я хочу умереть.

Я устала есть пригоршнями этот яд, уж лучше смерть, спать в земле на траурном бархате, стать травой и ничего не чувствовать…

Дверь распахнулась так резко, что из нее вылетело стекло. Кто-то стоял в полумраке на пороге. Потом он шагнул вперед, в полосу света, и я увидела его глаза – голубые, как газовый огонь, обрамленные темными ресницами. Над правой бровью было тонкое серебряное кольцо, а левую рассекал надвое тонкий шрам: казалось, что бровь перечеркнута невидимым штрихом.

Чудовищно долгую секунду я смотрела на Митчелла, а Митчелл смотрел на меня. Я заставлю себя забыть многие вещи, но не смогу стереть из памяти этот момент: я, он и чудовище между нами. Секунда, растянувшаяся на века. Время, застывшее в камень.