Цифровое Чистилище

– Я никогда не понимал столь холодного отношения русских к своим гражданам. И этот недопонимание я всячески пытался себе объяснить. Помню, в ту пору мы работали над статьей с Сергеем Кормавым. В августе он развелся с женой, был не в лучшей форме и близко к сердцу воспринимал происходящие в Китае события. Прочитав очередную статью из сети, он мне как-то сказал: «Это не более чем геноцид в кругу мало знакомых друзей».

То был четверг, мы сидели в баре через улицу от отеля. Было что-то около восьми. К этому часу он порядком набрался, а я плохо воспринимал русский на слух. Особенно в таком его состоянии. Оттого и списал угловатость сказанного на алкоголь. Всю неделю мы подбивали статью для «Дейли». В один из вечеров решили отметить успехи, и он разошелся. Я очень хорошо помню тот разговор.

Он говорил: «Вся эта паника и крики ненависти к своим же соотечественникам, это лишь симптом хвори. А именно, той самой духовной проказы, что объяла всех и каждого в этой стране! – тряс кулаком Сергей в унисон сказанному. – Что бы там ни говорили, и как бы мы ни старались строить свой капитализм, мы так и не взяли в толк, что наше общество потребления это не более чем ступень с шатким основанием».

«Сергей, ты не мог бы не переходить на русский?» – одернул его я и заказал себе еще стаканчик. Он посмотрел на меня стеклянным взглядом и не обращая внимания на просьбу продолжил забрасывать меня словами на родном.

«Говорю тебе, обязательное присутствие национальной идеи нельзя отодвигать на второй план, и это я не про державность и пилотки на день победы! – он резко взмахнул рукой и сбил рюмку. – Посмотри на нас. Мы третий десяток лет живем одним днем. Да так к этому привыкли, что стоит грозе сверкнуть на горизонте, мы запираемся в своих квартирках и думаем лишь одно, что скоро всё пройдет, главное, перетерпеть. А потом так и случается, и выводов мы не делаем. Лишь крестимся, шепча, мол, Слава Богу. Понимаешь? Вот где проблема, в умах, а не в будуарах!» – то и дело ударяя по столу говорил Сергей.

Последнего слова я не понял и уже по привычке кивнул головой. Попытался уточнить перевод в приложении. Сергей положил мне руку на плечо и придвинулся. «Ну чего ты головой трясешь, Американец? Нет, Джеймс, пойми. Это не наезд на духовные скрепы, лишь данность», – он резко встал, свистнул бармену и потребовал еще порцию. Видели бы вы эти лица.

«Я такси вызываю тебе», – говорю я как можно мягче.

«Да погоди ты, вот тебе пример! Я сдаю две квартиры в Москве. – Я вновь по привычке киваю. – И на днях общался с квартиранткой по видеосвязи. В разговоре коснулись вопроса наших туристов, застрявших в Китае. На что она мне прям сходу: „Да и хрен с ними, нечего было переться!“ Нет, представь!»

«Через пятнадцать минут будет».

«Хорошо», – отмахнулся Сергей и перешел на английский. Навалился всем телом на стойку и уставился в ровный ряд бутылок.

«Не скажу, что меня это потрясло. Такого вербально-невербального говна в России масса. А про сеть молчу, – махнул он рукой. – И я понимаю, многие пишут подобное, находясь во власти эмоций, – выпил очередную, заказал еще. – Мало кто у нас занимается этическими вопросами и их природой. Вот тебе пример, в сорок седьмом мне было девятнадцать лет, и на выпускном я сказал отцу, что пойду служить. На выпускном! Отец был против, но я сбежал. – Сергей расплылся в улыбке. – И лишь спустя четыре года службы меня осенило. Из всего класса, а это тридцать два человека. Пошли служить только два долбанеба. Нормально это?! Особенно, когда в классе двадцать пацанов! И это в той стране, где когда-то не служить считалось позором. Где что не праздник, так на крови и героизме!»

Я пытался его успокоить, но он был не преклонен.

«А дальше знаешь, что было с остальными?»

«Что, Сергей?»

«А ничего! – он развел руками и опрокинул в себя стопку, – многие предпочли отсидеться на даче у мамы под сиськой. Купить военный билет или в открытую косить. Единицы отучились в заведениях с военной кафедрой, но там тоже всё печально».

Он попытался закурить, и я не без усилий отнял у него сигарету.

«Знаешь что, Джеймс?»

«Что, Сергей?»

Охрана вовсю глядела на нас и перешептывалась.

«Я не осуждаю неслуживших, но и не поощряю, – мотнул головой, – давай честно! Служба, это не выбор каждого. Служба это гражданский долг».

Я сделал жест бармену. Попросил посчитать нас и похлопал Сергея по плечу.

«Сережа, тебе на сегодня хватит».

«Нет, погоди! – он едва стоял на ногах, – к чему это я? – скривился, сплюнул на пол, охрана пошла в нашу сторону. – Мы теряем веру в государство, Джеймс. Теряем веру в социальные институты, а потом бац, и паника! – он с силой ударил ладонью о барную стойку так, что бокалы подпрыгнули. – Отчего мы удивляемся всеобщей панике, когда не верим ни во что и никому, а лишь стараемся выживать изо дня в день? Оглянись, Россия не более чем страна третьего мира с имперскими комплексами на кармане!»

«Мы в Далласе, Сергей», – я жестом попросил охрану не вмешиваться.

«Да какая разница? У вас тут та же жопа, только рожи другие!»