Цифровой, или Brevis est

— Он звезда, — сказала Баффи с непонятным выражением. — Тысячник, многотысячник. Он этим только и живет. Сидит, транслирует свое омерзение, как… как транслируют рекламу по телику.

— Почему омерзение?

— Потому что это последняя степень ненависти. — Баффи посмотрела ему в зрачки. — Омерзение. Когда твой противник — не равный тебе, не человек, а мразь. Ты сам его назначил мразью. И чувствуешь не злость, не ярость, а…

Она запнулась. Потом сказала отрывисто и деловито:

— Пошли ко мне домой. Никого нет сегодня. Редкий случай.

Арсен торопливо зажмурился.

— Ты чего?

— Сейчас, извини…

Нет. Не было никакой случайности. Программа «Чиксы» оставалась отключенной, и мигал курсор, предлагая подключиться, предлагая власть.

Но ведь мои уши точно слышали только что — «Пошли ко мне домой»?

— Я замерзла, — тихо сказала Баффи.

И Арсен взял ее за руку.

х х х

— Ты же вроде бы не играешь в игры?

— Теперь играю, — она говорила все так же отрывисто и четко, будто автомат.

В комнате Баффи, слишком чистой и убранной, с точки зрения Арсена, на полке стояли в идеальном порядке книги и диски. Упаковок с самыми последними играми Арсен насчитал штук тридцать.

— Ты что, во все это переиграла?!

— Да, — она смотрела, не отводя глаз. — А теперь благодаря тебе у меня еще и «Новые игрушки».

На столе лежали стопкой «Преступление и наказание», «Сто рецептов домашнего бальзамирования» и «Щенки в темноте». Две последние игры Арсен тестировал и засеивал совсем недавно. Обе были жуткие, и в этой жути таилась основная привлекательность. Первая — ролевая игра с элементами шутера. Вторая — стратегичка-хоррор.

— Баффи… То есть Ира. Неужели тебе такое… нравится?

— Да, — она упала на диван. — После того как я приехала тогда из лагеря, я долго не могла успокоиться. Злилась, истерила. Помнишь, когда ты меня провожал на электричку, — помнишь, там на перроне лежал дохлый жук-олень?

— Не помню.

Он осторожно сел на край дивана рядом с ней, будто боясь обжечься. Баффи смотрела Арсену в правый глаз, игнорируя левый. От этого ее взгляд не метался, как иногда бывает, а застыл неподвижно.

— Честно говоря, — она перевела взгляд на его губы, — мне захотелось… я пыталась понять, чем они тебе нравятся, эти игры. Что ты за человек такой.

— Я?

— Я хотела стать для тебя своей, — ее лихорадило. — И для этого начала играть в игры. А они теперь меня не отпускают. Я, когда играю, становлюсь тебе… — Она помолчала и снова настойчиво повторила: — Своей.

И порывисто, будто кидаясь в воду, обняла его.

х х х

Программа «Чиксы» оставалась отключенной, и иконка — тусклой. Арсен чувствовал себя новичком, боялся, нервничал, вел себя по-дурацки, пока не почуял наконец то простое, о чем говорила Баффи: она своя. Была чужая, но приложила усилия, чтобы понять его. И теперь — совершенно своя.

Он еле удерживался, чтобы не орать от счастья и не пугать соседей.

Он был ее мужчина, а она — его женщина. Не осталось ни девчонок, ни девок, ни чикс, ни парней, ни пацанов — все ненужные слова-ярлычки смылись, будто с доски мокрой тряпкой. И счастливое безвременье длилось очень долго. Наверное, минут тридцать.

А потом стрелки часов снова дрогнули и пошли.

х х х

Мама сидела на кухне, где громоздились в раковине немытые чашки и тарелки. Мама грызла яблоко и глядела на монитор. Лицо у нее было счастливое.

— Мама?

— Привет, — мама только что откусила кусок яблока и говорила, торопливо жуя, не очень внятно. — Ну есть все-таки справедливость на свете. Разогнали этот притон, где тетка держала хомяков… Погоди, Арсен, я что-то еще хотела тебе…

Она сдвинула брови, мучительно стараясь припомнить.

— Что-то такое я собиралась тебе… Вот елки-палки, потом вспомню и скажу. Нет! — Она просияла. — Слушай, звонил отец твоей одноклассницы…

— Какой? — Арсен остановился в дверном проеме.

— Этой… Марины…

— Марьяны?

— Точно! Марьяны.

— Чабановой?!

— Да. Звонил отец, спрашивал… Просил перезвонить, когда ты вернешься.

Арсен бросил туфли посреди прихожей. Взял телефон, в носках прошел к себе в комнату. Пол был холодный и давно не мытый.

Упал в кресло. Зажмурился, мысленно перебрал утилиты. Включил «Пиноккио». Что еще может пригодиться? Отец Марьяны просто так звонить не стал бы ни в коем случае. Что она там наговорила, остается только предполагать.

— Алло, — глухой мужской голос на том конце провода.

— Добрый вечер, это Арсен Снегов, вы просили…

— Да, — по голосу Арсен сразу понял, что катастрофы пока не случилось: Марьяна не назвала его отцом своего ребенка, для усталого мужчины по ту сторону провода он всего лишь одноклассник дочери, один из многих одноклассников. — Арсен, я хотел спросить: когда ты в последний раз видел Марьяну?

— Э-э-э…

В последний раз они виделись на день рождения Арсена. В августе.

— Летом, — сказал он честно. — Так получилось, что я в школу сейчас не хожу…

— Она не звонила тебе?

В последний раз Марьяна звонила месяц назад, не меньше.

— Ну, недели три, — сказал он неуверенно. — А… что случилось?

— Она ушла из дома, — сухо сказал мужчина на том конце провода. — Если ты узнаешь от друзей, где она, — прошу, перезвони. Пожалей ее мать.