Читаем Цифры врут. Как не дать статистике обмануть себя полностью

Цифры врут. Как не дать статистике обмануть себя

Возьмем наибольшую оценку. Предположим, вы – британский мужчина. Вероятность заболеть раком кишечника для вас составляет 7 %. Ежедневно вы съедаете по дополнительному ломтику бекона (около 25 г). Это повышает для вас риск на 20 %.

Но помните: это 20 % от 7 %, то есть 1,4 %. Значит, риск повышается с 7 до 8,4 %. Если вы не умеете обращаться с процентами или редко с ними сталкиваетесь, то могли бы подумать, что риск вырастет на 20 процентных пунктов, то есть до 27 %. Но это не так.

Итак, ваш риск развития рака кишечника увеличивается с одной пятнадцатой до одной двенадцатой. Тоже не пустяк, но звучит не так пугающе, как «повышается на 20 %».

Можно добавить больше точности. Ожидается, что семь из ста британских мужчин в какой-то момент заболеют раком кишечника. Если все они начнут ежедневно есть по дополнительному ломтику бекона, то вместо семи их будет уже примерно 8,4. Такое увлечение мясом ведет к одной семидесятой вероятности того, что у вас будет рак кишечника, которого иначе у вас бы не было. А для женщин риск еще меньше.

Мы не хотим сказать, что одной семидесятой вероятности можно пренебречь. Это важная информация, она поможет вам решить, стоит ли менять рацион. Но это совершенно не то же самое, что «увеличение риска на 20 %», которое ничего не говорит о ваших личных рисках. Это компромисс между удовольствием от дополнительной порции бекона (это вкусно и может наполнить вашу жизнь радостью!) и риском развития рака. Чтобы понять, стоит ли оно того, вам нужна полноценная информация.

Иногда с помощью относительных рисков преувеличивают эффективность лекарств. Например, реклама одного препарата от рака в США гласила: «снижает риск смерти на 41 % по сравнению с химиотерапией», что звучит неплохо, но фактически означает продление жизни на 3,2 месяца. Исследование, проведенное Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, показало: когда докторам сообщают данные об относительной, а не абсолютной эффективности лекарства, они выше оценивают его эффективность и чаще его прописывают, то есть тоже обманываются величинами относительного риска. Доступ к абсолютным числам помогает всем нам – и пациентам, и врачам – лучше понимать опасность.

Точно так же надо быть бдительным, читая о быстром росте чего-либо, например числа приверженцев какой-то конфессии или политической партии. Пусть партия действительно растет быстрее, чем другие, в относительных числах и за неделю количество ее членов удвоилось. Но если потом окажется, что на прошлой неделе в ней состояла всего одна активистка, которая на этой неделе уговорила присоединиться своего мужа, так что теперь их двое, вы можете несколько разочароваться в темпах роста партии.

* * *

Вернемся к исходной статье о возрастных отцах и детях с судорогами. Вы знаете относительное увеличение риска – 18 %. Но теперь вам также известно, что само по себе это мало о чем говорит. Тут важна абсолютная величина риска: какова вероятность появления судорог у детей более молодых и более старых отцов.

Соответствующие показатели составляют 0,024 % и 0,028 %. Риск, что у вашего ребенка будут приступы, если вы стали отцом в возрасте 25–34 лет, равен 24 из 100 000, а если в 45–54 – 28 из 100 000. Разница – в среднем четыре младенца из ста тысяч.

Все это не значит, что разница несущественна. Даже четыре из ста тысяч – это реальный шанс. Но тут приходится идти на компромисс: тот, кто в старшем возрасте захочет завести ребенка, может решить, что это стоит небольшого дополнительного риска.

При всем при том трудно винить одни СМИ. Во многих научных статьях не указывается величина абсолютного риска, хотя это необходимо делать по правилам большинства журналов. Например, в опубликованной BMJ статье о возрастных отцах результаты исследования указывались – вопреки требованиям издания – в относительных рисках. Но даже если в самой статье есть абсолютные числа, не факт, что они попадут в СМИ. Журналисты обычно спешат и часто не подкованы в статистике – им затруднительно найти нужную информацию в самой статье (даже если она там есть, а ведь может и не быть), а порой они не понимают, что она нужна, даже если у них есть доступ к тексту.

Но это ключевой аспект коммуникации. Научная журналистика, по крайней мере когда речь идет об опасностях того или иного поведения, просто обязана предоставлять читателям полезную информацию: если я по вечерам выпиваю бокал вина, не будет ли у меня от этого рака или сердечной болезни? Причем информация нужна в абсолютных терминах, иначе от нее нет пользы. Научные журналы, пресс-службы университетов и СМИ должны следовать незыблемому правилу: указывать риски в абсолютных, а не относительных числах.