«Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-03 (2000)

«Скорый поезд № 71 «Запорожье — Киев» отправляется с первого пути. Пассажиров просим занять свои места», — прогундосил громкоговоритель противным женским голосом. «Пассажиры, заходите в вагон, отправляемся», — раздраженно продублировала похожим голосом проводница, профессионально добавив в него хрипа «от Высоцкого». «Чего-то ей не хватает для гармонии: то ли гитары, то ли кнута вместо грязно-жёлтого флажка», — подумал я, занимая свое тринадцатое место. Везет мне по жизни на это число в хорошем смысле этого слова. Значит, жди сюрпризов. В этой связи я вспомнил, как тринадцать лет назад, проучившись пять лет в институте в тринадцатой группе, сразу после защиты диплома, в холодное мартовское утро за мной заехала заказанная машина с неожиданным номером «13–13 КИБ» и отвезла на ул. Волгоградскую, 13 к моей невесте. В тот день я женился вопреки всем планам и ожиданиям, по воле судьбы остался в Киеве, после чего все и началось…

Закончились очередные занятия по Чжун Юань Цигун, которые я проводил в Запорожье. Я покидал этот город с чувством глубокого удовлетворения. Немного устал, конечно, но на душе было приятно и светло. Группа — хоть и небольшая, но хорошая. Приняли с открытым сердцем, поэтому отдать смог много и получить, соответственно, тоже. Все остались довольны. Появились новые друзья и добрые знакомые.

Тем временем в поезде народ располагался. На нижней полке напротив оказалась бабуля вся в черном, с тяжёлым угрюмым взглядом. Быстро попрятав вниз под полку все оклунки, она сразу же разложила матрац, накрыла его своей простыней и заняла оборонительную позицию. На боковых местах разместилась приятная на вид пожилая женщина с мальчиком, очевидно внуком. Сверху надо мной — светловолосый мужчина средних лет с добрым, открытым лицом. По диагонали над бабулей — мужик с «модной» трехдневной щетиной, легким алкогольным душком и, как потом выяснилось, «прошлогодними» стоячими, несмотря на множество дыр, вонючими носками. В соседнем купе под дружный хохот компании молодых ребят зашипело баночное пиво, и покатились пробные шары, в виде пока еще безобидных шуток, к двум миловидным девчонкам. В ответ зазвучали непроизвольно прорывающиеся смешки сквозь, с трудом сдерживаемые, нарочито строгие лица. В купе по другую сторону, в классическом треугольнике, не дожидаясь отправления, зазвенели стаканы, запахло привокзальной буфетной курицей и солено-кислыми бочковыми огурцами. Один из командированных, наверное старший, торжественно произнес: «Будьмо и чтобы все…» Поезд тронулся. Процесс, как говорят, пошёл.

В радио что-то затрещало, захрюкало, строгий голос с тональности «предупреждаю в последний раз» стал вещать о правах, а, главное, об обязанностях пассажиров, правилах пользования туалетом, кондиционером, стоп-краном и т. д. Откуда-то с головы вагона донеслась перебранка. Начались бои с администрацией за матрацы и постельное белье. По этому признаку стало понятно, что проводница пошла проверять билеты и собирать плату за сервис. Бабуля напротив еще больше напряглась и судорожно вцепилась в простыню. Мужик с запахом, услышав звон стаканов у соседей, беспокойно заерзал и полез в торбу. Достав оттуда бутылку «беленькой», щедро выставил ее на стол и, добродушно улыбаясь, обратился ко мне и соседу сверху: «Ну что, хлопцы, давайте и мы за дорожку. Я угощаю». Но не дождавшись поддержки, он великодушно пожал плечами, сказал: «Ну, как хотите» и, прихватив «родимую», пошёл знакомиться с соседями. И как будто эпидемия пронеслась по вагону. Народ дружно зашуршал целлофановыми кульками, газетными упаковками. На столах появилась масса всякой еды. Потом зашипели пластмассовыми газировками, застучали яйцами и зазвенели стаканами. Все стали дружно жевать и пить, кто успев переодеться в спортивное, кто прямо так. Вагон превратился в ресторан на колесах. Удовлетворив первую желудочную страсть, процесс перешел в размеренный ритм и далее, в удачном сочетании с приемом пищи, началось нормальное человеческое общение. Радио, после затянувшейся паузы, предупредительно свистнуло, прохрипело и запело голосом Андрюши Макаревича:

«Вагонные споры — последнее дело, и каши из них не сварить,
Но поезд идет, в окошке стемнело, и тянет поговорить…»,

как бы напоминая, что Андрюша не только спец в кулинарном искусстве «Смака», но ещё изначально и певец. От этой старой песни приятно заныло в сердце, и нахлынули студенческие, ностальгические воспоминания.