«Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-04 (1991)

Первым наиболее бросающимся в глаза небезопасным для духа подходом является распространившееся повсюду увлечение чисто экстрасенсорными методами развития человека. Было бы глупо выступать против экстрасенсорики огульно, поскольку это не мираж, а реальность существования в человеке и окружающем мире пока еще неизвестных науке тонких энергий и сил. Более того, рост числа людей, обладающих экстрасенсорными способностями, не случайность, а отражение глубинных процессов эволюции планеты, вступившей с точки зрения серьезных эзотерических учений в новую фазу, суть которой сближение плотных, видимых форм материи и жизни с невидимыми, космическими. Однако те конкретные формы, которые в нашей стране принимает массовое увлечение экстрасенсорикой, зачастую не имеют ничего общего с подлинной духовностью. По сути дела, это черно-белая, а чаще всего темная и даже черная экстрасенсорная магия. Люди бросаются к упрощенным методам развития скрытых психических сил, не оснастив себя знанием подлинных религиозно-мистических или эзотерических традиций. Между тем любая серьезная традиция утверждает, что процесс раскрытия дремлющих психоэнергетических сил и ресурсов всегда имеет прочную опору на нравственность. Без предварительного этического преображения пробуждение психоэнергетики невозможно. Более того, оно опасно. Еще древнегреческая неоплатоническая традиция говорила о двуедином характере процесса совершенствования: с одной стороны, катарсис, моральное очищение, а с другой стороны, экстазис, выход за пределы себя к другим, более высоким духовно-энергетическим возможностям. Опасность чисто энергетического подхода — в его искусственности, в незнании глубинных законов духовной алхимии человека, в неподготовленности большинства людей к восприятию высоких энергий. Когда человек подходит к проблеме психоэнергетики, как культурист к штанге с желанием «накачаться», «увеличить биополе» или, что еще хуже, стремится с помощью этого самоутвердиться в обществе, это кристаллизует в нем психологические недостатки и затрудняет его дальнейшую эволюцию. Попросту говоря, если человек, развивающий психоэнергетику, ленив и одновременно не борется с ленью, то в результате механической накачки энергия начинает «подпитывать» его отрицательные свойства, и он становится еще более ленивым, внутренне тяжелым, неподвижным. Если человек раздражителен, он становится еще более вспыльчивым и неуравновешенным. Кроме того, искусственные, не подкрепленные глубокими знаниями экстрасенсорные методики развивают в человеке наиболее грубые виды психической энергии, которые деформируют тонкие структуры тела и центры такого неудачного ученика.

Другой небезопасной тенденцией для духа является некритическое, с элементами фанатизма погружение в современные модернизированные виды йоги, психотехнические методы и неомистические культы (сахаджа-йога, мантра-йога, кришнаизм, движение трансцендентальной медитации, ребефинг и т. д.). Многие из данных методов, претендуя на якобы присущую им древнейшую посвятительную традицию, на самом деле являются эклектическими псевдорелигиями, созданными для облегченного европейского восприятия и потому безблагодатнылш системами. Как правило, они не имеют хотя бы каких-либо общих идей и соединительных звеньев с национальными традициями и культурами народов нашей страны и в силу своей беспочвенной природы не могут быть усвоены глубоко и органично. Кроме того, большинство подобных методов построены на каком-либо одном приеме или методе, применение которого должно привести, по замыслу учителей этих учений, к состоянию озарения и сверхсознания. Но серьезные школы духа, напротив, утверждают, что богопознание не может быть достигнуто одним-двумя методами или приемами. Бог, Высшее, Абсолют, по представлениям эзотерических доктрин, — это кристалл с бесконечным количеством граней. Достижение полноты слияния с Высшим невозможно без «напряжения всех сил», как утверждала Е. И. Рерих, и предполагает многосторонность усилий. Выдающийся подвижник и мудрец Индии Рамакришна говорил, что нельзя быть узким при постижении Творца, что он сам хотел бы познавать Бога разнообразными методами и способами и в разных формах. Даже строгое православие имело многообразие молитвенных методов в общении со Всевышним, «художество художеств», как называли византийские отцы церкви практику умного делания. Подобное многообразие не есть размытость духовных критериев, а мудрость, подкрепленная опытом тысячелетий. Когда человек следует лишь одному приему общения с Высшим, это быстро приводит к стереотипу духовной работы. Ученик научается управлять собой в каком-то одном аспекте и, думая, что он уже достиг совершенства при помощи данного метода, прекращает внутреннее движение, критерием истинности которого обязательно будет постоянная самопроверка — а правильно ли я двигаюсь? Не застыл ли я в самодовольстве или в ошибочности подхода?