Циклон над Сарыджаз

— Вы педагог. Вам виднее, Степанида Кондратьевна, — улыбнулся Федор. — Одно скажу. Если бы Семен Васильевич подозревал в чем-то Комолова, он непременно меня дождался бы. Тут чего-то не то…

— «То» — не «то»! Нет Семена. Нет, и всё тут! — сорвалась Стеша. — Где он? Где?..

Прекрасно понимая, что не терпится Стеше начать поиски и душевные силы её напряжены до предела, Федор всё-таки не смог смолчать:

— Ну чего ты на меня взъелась! Ты не инспектор, так чего ж… Тут моя воля — брать ли, не брать тебя в тайгу. И сейчас скажу — жалею. Потому как не знаю, чего ты там натворишь. Не знаю и ручаться не могу.

— Полно, Федор!

— Тебе-то что! А в ответе перед Семеном Васильевичем буду я. Найдем его у охотников. Не у одних, так у других. Ну, случилось чего… отлеживается, поди. Оставайся тут, на заимке, Степанида Кондратьевна. Ей-ей, и тебе, и мне спокойнее…

— Нет!

Вздохнув, Федор опять отправился вниз, к лодке. Теперь, когда надежд на то, что они повстречают инспектора в добром здравии, оставалось всё меньше, егерь задумался над тем, как Стеша поведет себя с людьми, которые вольно ли невольно повлияли на судьбу её мужа, а может быть, и оказались виновниками какого-то несчастья. Бывают в тайге такие случаи и случайности, которые — хоть век думай — не выдумаешь, потому и не предусмотришь.

А Стеша не могла понять, почему Федор возится здесь, на заимке? Нарочно не спешит? Ведь надо как можно скорее отправиться по тропе Семена!..

Медлительность егеря раздражала Стешу. Но она не могла совсем разругаться с Федором.

— Федор, скоро мы пойдем? — не сдержалась Стеша.

— Чего же нам рассиживаться? С утра и двинем.

— Смеешься… — ахнула учительница. — Там человек пропадает! Гибнет, а ты «с утра»! Как же тебе не стыдно? Семен тебя другом считал…

Егерь прошел мимо, бросив на ходу:

— Рано корить да попрекать начала…

— Дело надо делать! Дело делать!

— «Дело»… Вон гроза идет. Это одно. Другое — ночевать где будешь? В тайге? Под открытым небом?

— Подумаешь — промокнем! — запальчиво воскликнула Стеша. — У костра обсушиться можно! Не зима!

— А ты пробовала у костра-то сушиться? — перешел в наступление Федор, которому надоели понукания. — Пробовала? Один бок жжет, другой мерзнет. Скажешь, читала, мол, в кино видела, Семен рассказывал? Так в клубе, в тепле, что угодно претерпеть можно.

— Брось, Федор! — отмахнулась Стеша.

Егерь хотел что-то добавить, но удар грома оборвал его. Избенка дрогнула, точно от землетрясения.

Стеша закрыла лицо руками.

— Боишься? — спросил егерь, едва стих раскат.

— Нет. Только в доме не люблю быть…

— Сбоку от двери навес. Идем.

Они вышли и встали под козырек из корья, настеленный рядом с дверью.

Снова ударил дальний гром, забухал в облаках. И вдруг раскат звонко разорвался в высоком ярко-белом облаке над их головами.

Гроза, видимо, долго копилась за горами. Там она набиралась сил, пока ветер не нажал на тучу с такой мощью, что она перевалила через хребет. От заимки было видно, как на отрогах свирепствовал ураган. Их мгновенно затянула пылевая волна, которая стремительно скатывалась в долину. Вспышки молний метались в облачном чреве почти беспрерывно, зловеще-багровые, угрюмые.

За пылевой бурей следовала бледная по сравнению с тучей стена дождя.

— Это крыло тайфуна… — прошептал Федор.

Около заимки всё ещё держалась глухая деревянная тишь; не дрема, а недвижность, подобная отрешенности.

— Крыло… — шепотом отозвалась Стеша. — Что ж там, в тайге, творится?

Федор промолчал, да жена инспектора и не ожидала ответа.

Теперь на широком сизом речном плесе ветер обозначился тяжелыми пятнами ряби. Они растекались, судорожно подергивались под порывами, вспыхивали пенными барашками.

А по долине, обрывавшейся мысом, уже несся пылевой вал. Он выглядел очень светлым, словно пронизанным солнцем, желто-рыжим. Перед ним метались клубки сухой травы, ветви, а выше кувыркались обезумевшие птахи. Они искрами мелькали на мрачном занавесе ливневой стены…

— Не нравится мне эта кутерьма… — пробормотал Федор и переступил с ноги на ногу. — Ей-ей, не нравится.

— Обойдется… — опершись плечом на поленницу, Стеша глядела на катящуюся на них волну шквала с любопытством и без страха.

— Бежим! — Федор схватил её за руку.

— Зачем?

— Разнесет всё вихрь! Избушку разметет! Бежим! Под откос, к реке… — и, не дожидаясь, пока Стеша последует за ним, Федор потянул её вниз.

— А вещи, мотор?

— Поздно! Скорей, скорей!

У спуска егерь хотел пропустить Стешу вперед, но она замешкалась. Тогда, не обращая внимания на её ойкания и причитания, Федор потащил Стешу за собой вниз по извилистой тропинке. Они не сделали и десяти шагов, когда слабое колыхание ветра коснулось лица Федора. Он рванул Стешу за руку с такой силой, что она, словно в танце, повернулась вокруг себя и, миновав егеря, уперлась в травянистый выступ у очередного поворота тропинки.

— Дальше не успеем! Держись! — крикнул Федор.

И тут на них повалились трава и ветви, и тугая плотная волна вихря обрушилась сверху. Стеша сжалась в комок и уткнулась в грудь Федору, ухватилась руками за его плечи, словно он был камнем, который не сдвинет ничто.