Читаем Циклы и волны глобальной истории полностью

Возникший способ производства и связанные с ним формы социально–политической организации развивались и распространялись в ходе более длительной, чем обычно (около 6 веков вместо 5 веков), волны интеграции, в рамках средневековых теократических империй. При этом средневековые империи были не просто политической формой или «надстройкой», они во многом контролировали экономическую жизнь — в частности, торговые пути, освоение новых земель, взаимодействие крестьянских общин. Арабский халифат, Византия, Священная Римская империя, Танская и Сунская империя в Китае, Делийский султанат, Монгольская империя способствовали постепенному развитию феодально–крепостнического способа производства и медленной трансформации торгово–денежного богатства в капитал. Однако рост городов в Византии, Италии, Северо–Западной Европе постепенно подрывал могущество средневековых империй, а радикальное перемещение торговых путей в XV–XVI вв. ускорило их крах. В свою очередь, эти сдвиги способствовали децентрализации экономической жизни, ускоренному формированию капитала и мирового рынка.

В ходе начавшейся в XIV веке волны дифференциации началось формирование нового капиталистического способа производства и новой социально–политической организации: прежние сословия постепенно уступали место классам, а теократические империи — национальным государствам. Однако на периферии и полупериферии мирового рынка развитие капиталистического способа производства принесло реанимацию рабства и крепостничества; в связи с этим там долгое время сохранялись пережитки других, докапиталистических способов производства, долгое время существовали полутрадиционные империи — Османская, Российская, Китайская. Более того, даже современные государства, принадлежащие к «центральному ядру» капиталистического мирового рынка (Великобритания, Франция, Германия, Австро–Венгрия), долгое время не только по форме, но и по содержанию оставались , империями. Только во второй половине XX века, в эпоху поздней волны интеграции произошла окончательная ликвидация прежних империй, и это создало условия для развития глобализации нового типа, предполагающей «прозрачность границ», развитие транснациональных корпораций, быстрое перебрасывание производства и капитала из одного региона в другой, наконец, формирование глобальных товарных, финансовых, информационных потоков, глобальных производственных цепочек и воспроизводственных ядер.

Воздействие этого цикла на культуру весьма не однозначно: культурный взлет эпохи Возрождения и Просвещения сменился доминированием атеистической рационалистической культуры, при котором баланс между рациональным и образно–мифологическим началами культуры оказался серьезно нарушенным. В результате вместе с усилением глобализации на рубеже XX–XXI веков наблюдается унификация, упрощение и деградация культуры как духовной деятельности. Вместе с тем в начале XXI века уже появляются некоторые признаки возможного зарождения нового способа производства, новых форм социальной и политической организации, которые обозначаются пока что весьма неопределенными терминами «постиндустриальное общество», «информационное общество», «индивидуализированное общество» и т.п. Становление и развитие этого нового способа производства, если оно произойдет, потребует новой культурной и социально–политической дифференциации; в связи с этим возможно изменение условий для развития культуры, ее выход из тупика коммерциализации, омассовления и тиражирования весьма сомнительных, разрушающих высшие способности и высшие потребности человека образцов.

5.4. Взаимосвязь циклов дифференциации — интеграции с другими циклами и волнами исторического развития. Длинные и короткие волны глобализации

В главе 3 и главе 4 уже упоминалось о наличии внутри «сверхдлинных» волн дифференциации и интеграции более коротких волн глобализации. Здесь же мы рассмотрим более подробно взаимосвязи, которые существуют между циклами дифференциации — интеграции и другими, более короткими циклами исторического развития. Наиболее известными являются экономические циклы Жюглара (продолжительность 7–11 лет), циклы Кондратьева (продолжительность 50–60 лет), вековые тренды («логистические» циклы) (продолжительность 150–350 лет), а также огромные исторические циклы развития цивилизаций, выделенные О. Шпенглером.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука