Читаем Циклы и волны глобальной истории полностью

Что касается циклов Жюглара и «классических» кондратьевских циклов, то они описывают экономическое и социальное развитие, начиная с конца XVIII — начала XIX в., т.е. приходятся на волну интеграции третьего глобального цикла дифференциации — интеграции. Это не значит, что в более ранние периоды эти или подобные им циклы не cуществовали, — на эту тему существует большая литература (см., например: [Zschocke, 1985; Полетаев, Савельева, 1993, с. Ill–131]; однако в своем явном, «классическом» виде они наблюдаются именно с начала последней, еще не завершившейся волны интеграции и определенным образом взаимодействуют с ней. Напомним в этой связи, что принято выделять следующие кондратьевские циклы: I кондратьевский цикл — повышательная волна с конца 1780–х гг до 1810 — 1817 гг. и понижательная волна с 1810— 1817 гг. до конца 1840–х гг.; II кондратьевский цикл — повышательная волна с конца 1840–х гг. до начала 1870–х гг. и понижательная волна с начала 1870–х гг. до середины 1890–х гг.; III кондратьевский цикл — повышательная волна с середины 1890–х гг. до 1914 — 1921 гг. и понижательная волна с 1914 — 1921 гг. до середины 1940—х гг.; IV кондратьевский цикл — повышательная волна с середины 1940–х гг. до конца 1960–х — начала 1970–х гг. Если сопоставить эти кондратьевские циклы с более короткими волнами относительного усиления и ослабления интеграции (глобализации), рассмотренными в главе 4 в п.4.1. (волны усиления глобализации: 1750 — 1810–е гг., 1870 — 1914 гг. и 1970 — 2000–е гг.), то окажется, что каждая из этих волн усиления глобализации включает понижательную волну предыдущего кондратьевского цикла и повышательную волну последующего кондратьевского цикла, т.е начинается в середине одного кондратьевского цикла и заканчивается в середине следующего за ним цикла. Иными словами, «повышательная» волна глобализации сама образует кондратьевский цикл, состоящий из понижательной и повышательной волны. Точно так же каждая волна относительного ослабления глобализации (1810 — 1870 гг., 1914 — 1970 гг.), состоит из понижательной волны предшествующего кондратьевского цикла и повышательной волны последующего кондратьевского цикла.

Еще более интересным является сопоставление «сверхдлинных» волн дифференциации и интеграции, более коротких волн глобализации, о которых идет речь, и циклов эволюции международного рынка (циклов эволюции международной экономической и политической системы), выведенных путем распространения на более ранние эпохи закономерностей, наблюдаемых для пар кондратьевских циклов эпохи индустриального общества [Пантин, 1996; Пантин, 1997]. Напомним, что циклы эволюции международного рынка состоят из четырех фаз: фазы структурного кризиса (СК), фазы технологического переворота (ТП), фазы великих потрясений (ВП) и фазы революции международного рынка (РМР). Для последних трех циклов эволюции международного рынка эпохи индустриального общества была предложена следующая датировка [Пантин, 1996, с. 68]:

I цикл: 1753—1789 (СК), 1789—1813 (ТП), 1813—1849 (ВП), 1849—1873 (РМР).

II цикл: 1873—1897 (СК), 1897—1921 (ТП), 1921—1945 (ВП), 1945—1969 (РМР).

III цикл: 1969—1981 (СК), 1981—2005 (ТП), 2005—2017(ВП), 2017—2041 (РМР).

Если снова сопоставить эти циклы с волнами относительного усиления и ослабления глобализации (интеграции), о которых шла речь в главе 4 в п.4.1, то окажется, что волны усиления глобализации полностью включают в себя фазы структурного кризиса (СК) и технологического переворота (ТП), а волны ослабления глобализации — фазы великих потрясений (ВП) и революции международного рынка (РМР). В этом заключен немалый смысл, который указывает на механизм эволюции международной экономической и политической системы. Фазы структурного кризиса и технологического переворота — это фазы развития, для которых характерно сравнительно постепенное, эволюционное изменение мирового экономического и политического порядка, сформировавшегося в предшествующий период. Соответственно, при стабильном мировом порядке глобализация относительно усиливается. Фазы же великих потрясений и революции международного рынка — это фазы радикального изменения мирового экономического и политического порядка в результате очередной геоэкономической и геополитической революции. Соответственно, при радикальном, революционном изменении мирового порядка глобализация относительно ослабевает. Однако это именно относительные колебания глобализации при общей тенденции ее развития и усиления в рассматриваемую эпоху интеграции.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука