Цикорий

– Да потому что армию развалили призывами против войны. Большевики постарались, мол, не нужно сражаться за интересы капиталистов и помещиков. А в декабре семнадцатого декрет дурацкий вышел о равенстве всех военных. Отмену званий, чинов и наград провозгласил. Какое равенство может быть между солдатами и генералами?! До этого-то солдатские комитеты вмешивались в дела командования. А тут вообще придумали что-то несусветное: всех командиров выбирать! Бардак! Декрет Совета народных комиссаров. Потом, когда Красную армию начали создавать, от выборности отказались.

– Ты, вроде, когда вернулся с фронта, не так толковал, – удивился «братец», – объяснял, мол, опостылела тебе война.

– Устал, конечно, я там. Надоело кровь проливать – и чужую, и свою. Видеть товарищей, с которыми вроде недавно вместе в окопе вместе находились, а после обстрела глядишь, а он уже лежит без признаков жизни, душа в рай улетела. Или после ранения криком кричит от боли. Только зря мы радовались, когда с фронта домой ехали. Кончилась, дескать, бойня, заживём теперь спокойно, мирно. А дома своя бойня начинается.

– Неужели война будет в России, русские против русских начнут воевать?

– Уже началась. И русские, и другие народы Матушки России будут воевать. Кто – за социализм, кто – за буржуазную демократию, кто – за отделение своей национальной окраины от России. Кто-то захочет вернуть батюшку-царя, прежние порядки, какие были до революции. Вот эти самую сильную армию против большевиков соберут.

 Однако Советская власть выстоит, только советы все подчиняться будут коммунистам, то есть большевикам. Эх, надоело воевать на империалистической войне, а тут гражданская начинается. Ты представляешь, что может начаться? Родные люди могут оказаться во враждебных войсках. Артём, надо тебе где-то спрятаться, когда мобилизация будет.

– Где же я спрячусь?

– Подумай хорошенько. Может, куда-то к родственникам уехать. На крайний случай в лесу спрятаться можно, землянку там вырыть и жить.

– Ну, ты и придумал, – хмыкнул Артём, – в землянке, в лесу… Что я тебе – медведь или барсук какой? А ты со мной собираешься прятаться?

– Нет.

– Почему?

– Дела у меня важные, братец. Рассказать не могу. Скоро я покину село. Не хотелось бы, чтоб ты воевал, стрелял, убивал кого-то.

Артём хотел ещё спросить что-то, но в это время отец проснулся. Они встали и продолжили работу.

Вечером они услышали скрип двери в ограде. Зашли двое мужчин.

– Степан с Митькой… Чего это они? – с тревогой произнесла мать.

Непрошенные гости направились вдоль стены к крыльцу. Хозяин открыл створку окна и окликнул их:

– Здорово были, земляки!

– Вечер добрый, Иваныч! – степенно ответствовал мужик постарше с густой бородой. Молодой тоже поздоровался.

– Какими судьбами занесло вас в наш край?

– Иваныч, завтра утром возле церкви состоится сход всех жителей нашего села. Прибыл отряд. Его начальник речь будет говорить.

Что за отряд, что за начальник? – удивлённо спросил Максим Иванович.

– Завтра всё узнаешь. Только обязательно приходите со своими сыновьями.

Сделав лёгкий поклон, нечаянные гости удалились.

Глава 17. Побег

Василий шёпотом спросил у Артёма, кто это. Тот, уже не удивляясь, тихонько успел сказать, мол, Степан до революции исполнял обязанности сельского старосты, а Митька – его сын.

Утром Василий сказал Артёму, чтобы тот расположился за огородом у речки. Он и отец отправились к церкви, возле которой располагалась сельская площадь. Переходя через мост, Вася успокаивающе сказал:

– Тятя, не беспокойся, в войско против красных сейчас набирают добровольцев, так что Артёму нечего беспокоиться. А я как-нибудь отделаюсь от этого.

– Ох, не знаю, чем это всё кончится, – вздохнул Максим Иванович.

Они догнали группу односельчан, обсуждавших предстоящую встречу с отрядом.

На площади уже собралось немало народу. Новоприбывшие встали за спинами стоявших. Напротив, на другом конце площади виднелись всадники. Недалеко от них стояла шеренга пехотинцев. Вокруг толпы прогуливались, присматриваясь к сельчанам, офицер и двое солдат. На небольшом деревянном помосте в центре площади стояли несколько офицеров. Внизу возле помоста за столом сидел военный, перебирая листы какого-то альбома.

От группы офицеров отделился человек в крестьянской одежде. Пётр узнал в нём Степана, заходившего к ним вчера. Тот оглядел собравшихся, прокашлялся и громко толстым голосом натужно закричал:

– Уважаемые односельчане! Сейчас с вами будет говорить его высокоблагородие господин капитан Забурин!

Говор в толпе смолк. Вперёд шагнул представленный офицер. Высокий, щеголеватый, с пышными пшеничными усами. Повёл высоко поднятой головой налево-направо, выставив широкий подбородок, выпятив нижнюю губу. Поправил узкой ладонью с длинными пальцами фуражку.  Раздался его бас: