Цикорий

– Дорогие граждане России! Православные! Вы, хлеборобы, составляете большую часть русского народа. Вы были опорой Великой Российской империи. Но вот настала лихая година, наступили смута и разруха. Власть в стране захватили большевики. В Москве сейчас правительство, состоящее из жидов-большевиков. Наше Отечество в опасности! Надо спасать его от захватчиков-варваров! Против безбожной красной заразы организуется Белая армия, куда идут все истинные сыны нашей любимой Родины. Пополним ряды армии, которая сбросит иго сатанинской власти!

Раздалось несколько криков одобрения. Большинство же собравшихся молчало. Офицер призвал записываться в добровольцы армии спасения России.

Василий бочком выбрался из толпы и медленно пошёл. Вдруг раздался окрик. Его догнал солдат, который схватил за руку и строго спросил:

– Ты куда? Сход не окончен, в армию записываться начинают!

– Дак это же дело добровольное! – деланно-простодушно ответил Пётр.

– Это всех мужчин касается! – посуровел боец, – как тебя зовут?

– Пётр Иванов я. Да сейчас я вернусь, живот скрутило, правда, тяжко… вон за огород зайду. Он показал на проулок, выходящий к реке.

Солдат отправился за ним. Как только завернули за огород, Василий сделал вид, что расстёгивает пояс штанов. Но тут же резко подскочил к солдату, схватил его за ноги и рванул. Тот упал, пытался заорать и перевернуться. Но Василий навалился на него, перехватил рукой шею. Солдат захрипел. Василий завернул ему руку за спину, схватил упавшую фуражку, её край просунул ему меж зубов. Расстегнул военному ремень, завернул другую руку за спину и затянул руки. Схватился за сапог, начал сдёргивать. Солдат, мыча, перевернулся, ногами отбиваясь от напавшего. Василий упал на него как коршун, ударил кулаком под дых. Боец ослаб, с шумом дыша носом, словно хрюкая. Вася сдёрнул сапог, затем – другой. Фу, портянки воняют! Да не до благовоний, некогда брезговать. Скрутил портянки жгутами, связал пленённому ноги у щиколоток. Один сапог бросил подальше налево, другой – направо. Винтовку откинул подальше. Для надёжности снял свой поясок с рубахи и связал ещё руки солдата у запястий.

Затем зашёл в воду прямо в одежде, переплыл на другой берег, заросший тальником. Скрываясь за зарослями тальника, поспешил налево по дорожке, ведущей вдоль огородов, к краю села. Наконец-то их переулок. А вот и братец.

– Артём, пошли быстрей, в лес надо успеть!

За селом река поворачивала налево. А недалеко к её правому берегу подходила берёзовая роща.

Добрались наконец-то до конца села, обогнули последний огород, затем забежали в берёзовую рощу. Пересекли её, направились к сосновому бору. За ним находилась деревня, где жили их родственники. Когда бежали, услышали звук выстрела, донёсшийся из их села.

Углубились в сосняк, перешли на спокойный шаг, выравнивая дыхание. Остановились отдышаться. Василий предложил отдохнуть. Они уселись на ковёр-подстилку из бурых и жёлтых иголок, опершись спинами на стволы сосен-великанов.

Василий поднял сорванные ростки земляники с созревшими плодами, полюбовался алыми ягодами, с удовольствием вдохнул их аромат. Отправил их в рот, наслаждаясь нежным сладко-кислым вкусом.

– Миша, сколько дней нам у родни прятаться? Люди заметят, могут донести, – заговорил Артём, – да и чем нас им кормить, у них своя семья.

– Дня два пробудешь, потом домой вернёшься.

– А ты не пойдёшь разве?

– Нет, Тёма, у меня свои дела есть.

Мнимые братья помолчали. Затем Артём продолжил разговор:

– Чё мы бегаем? Нельзя как-то по-другому поступить? А вдруг бы не забрали нас в войско… Обойдётся, можа, как-нибудь…

– Не обойдётся, Артёмушка. Я был на фронте, знаю, каково это – людей губить. Там ещё с врагом имели дело, которые на нашу страну пёрли. А тут в самой Рассее-матушке война начинается. Жуткое это дело. На мировой войне россиян убито и ранено три миллиона шестьсот с лишним тысяч, больше двух миллионов в плен попало. На этой  гражданской миллиона три погибнет.

– Откуда ты знаешь? – в очередной раз удивился Артём, – колдун ты, что ли?

– Да вот знаю. Хотя и не колдун. А тебе, братец, добра хочу, чтобы ты не воевал, не губил русских людей, сам не погиб. А мы с тобой опять расстанемся может на год, может, больше. Когда встретимся, не сердись на меня.

– За что?

– Ну, мало ли… Я же говорил, что из-за контузии иногда память у меня отшибает. Вдруг да буду говорить, что не убегали мы с тобой из деревни. И что разговора этого у нас с тобой не было. Вдруг в чём-то обвинять тебя начну, так ты, это… не обижайся.

– Ну, Михаил, ты прям, как будто всё знашь, чё дальше в жизни будет…

– Опыт подсказывает. А иногда во сне кто-то внушает, что дальше случится.

Артём в удивлении только покачал головой.

Отдохнув, они поднялись. Василий, уже сроднившийся с именем Михаил, пожелал удачи Артёму. Они крепко обнялись на прощание, перекрестились. И «братец» пошагал через лес, дважды оглянувшись. Когда он скрылся совсем за деревьями, Василий опустился опять, привалился к сосне и вскоре задремал.

Глава 18. Возвращение