Цилиндр

Смех перед балконом и в дверях смолкает. Небольшая толпа голодранцев ошеломлена суммой, столь несоразмерной с тем, за что она предназначается в уплату. Молчание длит­ся недолго; неожиданным свидетелям пришлись по вкусу дерзость старика и решительный тон, каким он бросал свой вызов, и в воцарившейся тишине проносится ропот, пере­ходящий из уст в уста, от двери к балкону: «Полмиллио­на... полмиллиона... полмиллиона...» Этот ропот, звучащий все громче, зажигает воображение возбужденной толпы и склоняет ее на сторону того, кто отныне выглядит в ее гла­зах подлинным героем этой щекотливой истории. Неожи­данно люди начинают аплодировать Аттилио. Аплодисмен­ты обрываются так же неожиданно, как начались; снова то­мительная тишина: все смотрят на Родольфо. После непро­должительной паузы кто-то из людей, столпившихся перед балконом, кричит хриплым голосом: «Пусть сначала запла­тит!» Затем другой голос, более звонкий и молодой: «День­ги на бочку!» Потом голоса сливаются с голосами людей, стоящих в дверях; смысл выкриков примерно один и тот же. Наконец эту многоголосицу заглушает женский голос! «Что сказано, то сказано. Уговор дороже денег»»

Аттилио. Меня зовут Аттилио Самуэли, и я человек чести. Вот еще один чек на двести тысяч лир: я его подписываю и кла­ду на стол, где лежат остальные триста тысяч.

В то время как он подписывает второй чек и кладет его поверх первого, толпа приветствует своего героя новым взры­вом аплодисментов.

Слово за вами, я жду. (Снимает пиджак и жилет и, швыр­нув их на стул, направляется под лестницу и наполовину задергивает занавеску, исчезая из поля зрения. Слышно, как он с размаху плюхается на кровать.)

Новый взрыв аплодисментов и крики толпы.

Родольфо (когда толпа затихла, замечает нездоровое любопытство, с которым все ждут его решения; окончательно сломленный, раздавленный жестокой действительностью, бледный, как истинный покойник, еле слышно). Он побе­дил. Кретин, неужели ты надеялся взять верх? Победить должен был он — под духовой оркестр и фейерверк... И ког­да он одержит полную победу, на этом доме прибьют мемо­риальную доску, и этот день станет памятной датой, которая будет торжественно отмечаться каждый год: соответствую­щие речи, лавровый венок и все такое. Первым выступит дон Агостино в цилиндре. Увидев его в цилиндре и с листоч­ками бумаги в руке... поскольку свою речь вы попроси!о написать... в подобных случаях нужно говорить по бумажке, чтобы все было складно... увидев его, жители переулка, за­гипнотизированные цилиндром, захлопают в ладоши громче, чем хлопали этому старому сумасшедшему. Да вы наденьте его прямо сейчас. (Берет цилиндр и нахлобучивает его на голову Агостино, который остается неподвижным.) Возьмите мою жену за руку и отведите к этому благодетелю. (Взяв левую руку Риты, вкладывает ее в правую руку Агостино.) А я тем временем покурю. (Садится в стороне.)

Рита отходит от Агостино и останавливается рядом с Родольфо.