Ципили, Тимбака и смех

— Сейчас проверим! — Ципили уставилась в небо, но по нему ничего нельзя было определить: все заволокло тучами.

— Нет, это мой дом! — продолжала упираться Ципили.

— Говорят же тебе, твой вон там, у той скалы.

— А я уверена, что мой именно этот!

— Давай посмотрим внутри, — сказала Тимбака. — Ты же любишь спать на шкурах, в мехах, а я на соломе. В моем доме много соломы…

— Не хватало мне спать на соломе. Ладно, давай проверим…

И старухи ринулись в дом. Но не тут-то было. Когда они обладали колдовской силой, обе взяли да и повернули свои домики дверьми впритык к скалам. С тех пор как сделали добро — спасли мальчонку, — они уже не могли проникнуть в свои жилища; сколько ни пытались переколдовать свои дома, ничего у них не получилось. Потому и скитались по лесу, не ведая, как им попасть на свою лужайку, ведь раньше-то прилетали.

Уж тридцать лет, как бывшие колдуньи потеряли дорогу сюда, это не малый срок, особенно если стар, немощен и утратил все былые силы.

И вот они носятся из конца в конец по лужайке, падают, визжат, катаются по траве в бессильной злобе, не зная, как попасть в свои такие желанные домики.

А Мануш, в удивлении глядя на старух, недоумевала: с чего они так взбесились? Зато восседающий на крыше одной из избушек Ворон ничему не удивлялся. Он понимал бывших колдуний. Знал, что с ними творится. Втайне он надеялся, что скоро, очень скоро ведьмы снова обретут колдовскую силу, а там… Только злило Ворона, что все так затягивается, что старухи никак не сладят с девчонкой. Доведись ему, давно сбросил бы ее в пропасть. Но от этого не было бы никакого толка, ничего не изменилось бы. По колдовским обычаям, требуется, чтобы зло совершили сами колдуньи. Вот Ворон и ждет… Потеряв старух из виду, он долго летал над лесом, но найти их не мог, потому и решил прилететь сюда, к избушкам, надеясь, что со дня на день они непременно объявятся тут.

Мануш подошла к старухам, которые, измучившись, разлеглись на траве и наслаждались своей лужайкой, уставившись в небо и про себя вспоминая, каким оно бывало синим-синим, когда они умели парить в нем не хуже, чем птицы. Не зря говорится: кто хоть раз летал в небе, тому по земле трудно ходится…

— Вы что лежите? Заснули?.. — спросила Мануш. — Поздно ведь, надо идти.

— А? — вскочили старухи. — Поздно… Что поздно?..

— Это Мануш, Ципили, — сказала Тимбака, — мы о ней и забыли.

— Ты забыла, а я сейчас только о ней думала. Правда, не помню, в связи с чем.

— Нам же надо найти дом лесника?

— Какого лесника? Ах, людоеда… Тьфу, что я говорю… Конечно, надо добраться до дома лесника.

Ципили, кряхтя и охая, стала подниматься. А Тимбака очень легко вскочила и хитро проворковала:

— Действительно, что это мы разлеглись! Идемте, надо спешить.

Ворон, что-то почуяв, взлетел и стал кружить над ними.

— Кар… кар… кар…

— Вот и Дровосек объявился, — сказала Ципили.

— Какой Дровосек? Где? — оглядываясь вокруг, спросила Мануш.

— Ну, Дровосек. Ах, да, ты его не знаешь… Ворон… Мы его так прозвали… Просто нам так нравится.

— Ой и бабушки! — засмеялась Мануш. — Такое иной раз скажете, просто смех. Ну, ладно, идемте.

И Мануш пошла вперед.

— Куда ты, — крикнула Ципили, — опять ведь к ущелью выйдешь.

Тимбака так толкнула Ципили, что та чуть не упала.

— Противная старуха, и что ты все путаешь?! Пусть бы она шла к ущелью и сорвалась там вниз с обрыва.

Мануш не слышала этих слов.

— Так идем или нет?

— Идем, идем! Следуй за Дровосеком.

Мануш и Людоед

Они шли за Вороном. Это была та самая тропа в зарослях, которая некогда завела Дровосека в беду.

Забрели в густой кустарник. Идти было трудно, продвигались медленно. Местами полыхали кисти красной смородины, но Мануш не обращала на ягоды никакого внимания. Она была в отчаянии. Еще эти заросли никак не кончаются.

Но кусты становились все ниже и ниже, и теперь уже высокие деревья направляли их. Скоро лес поредел, и путники вышли на узкую длинную поляну. Странная это была поляна, будто кто-то специально вырубил деревья и открыл дорогу. Но ясно было и то, что нога человека тут не ступала.

Не прошли еще и половины поляны, как Ворон, истово каркая и беспокойно размахивая крыльями, стал снижаться и наконец уселся на плече у Ципили и стал быстро, быстро каркать у нее над ухом. Ципили, конечно, поняла, что он говорил.

Пока Мануш удивленно разглядывала ручного Ворона, Тимбака подошла к Ципили и тихо спросила:

— Что он говорит?

— Волк. Волк объявился… — прошептала в ответ Ципили.

— Да что ты! Значит, Дандалош где-то близко.

— А что, если… Если возьмем да и отдадим Мануш в лапы волка?

— Хорошо бы, но ты же знаешь волка. Во владении Людоеда он такими делами не занимается.

— Так как же быть? Мы ведь почти дошли.

— Спроси у Дровосека, может, что посоветует.

Но Ворон уже исчез. Он исчез потому, что и волк вдруг скрылся.

Увидев людей, волк кинулся к Людоеду сообщить ему о них.