Цирк Обскурум

Я ударяюсь спиной о стену, когда подпрыгиваю, чтобы избежать сильного удара, и на меня сыплется штукатурка. Я ныряю под его нож как раз вовремя, чтобы он вонзился в стену там, где я стояла. Скользнув за его спину, я режу ему ногу, заставляя его зарычать и снова броситься за мной в погоню. Он подстрекал меня каждым шагом, изрыгая собственные оскорбления. Слово — шлюха часто употребляется, но большинство его оскорблений остаются без внимания. Он замахивается на меня своим клинком, и я отпрыгиваю назад как раз вовремя, но не раньше, чем лезвие зацепляется за мой корсет и прорезает его. На моей бледной коже появляется кровавый порез, еще одна рана, добавляющаяся к списку травм, которые он мне нанес.

— Мне чертовски нравился этот корсет, — шиплю я, бросаясь к нему, смеюсь, когда хватаю его за бицепс и разрываю одежду, из пореза течет кровь.

Он скалит на меня зубы, когда смотрит на это, вид собственной крови приводит его в ярость еще больше.

— Сука.

Я машу на него ножом, вид его истекающего кровью доставляет мне слишком много радости.

— И что ты собираешься с этим делать, придурок?

Он не утруждает себя словами, когда прыгает ко мне, и на этот раз намерение в его глазах ясно. Раньше он играл, но теперь он хочет убить меня. Что ж, это нас объединяет. Мы врезаемся друг в друга, оскалив зубы и злобно шипя. Он поднимает руку, готовый ударить меня ножом по лицу, и я поднимаю свою, чтобы блокировать удар. Громкий лязг отдается эхом по моей руке, когда я толкаю его, пытаясь оторвать от себя. Вот так мы сцеплены вместе, клинок начинает опускаться к моему лицу из-за его силы, пока, со вздохом, я не отталкиваю его в сторону, неожиданным движением отбрасывая клинок, но мой тоже отлетает в сторону. Теперь у нас есть только кулаки. Это прекрасно. Я могу убить его голыми руками.

— Ты заслуживаешь гнить в аду, — рычу я, замахиваясь кулаком, вложив в него весь свой вес и силу карт, проходящих через меня.

— Ты будешь гнить там вместе со мной, — подстрекает он. — На тебе снова кровь, дорогая жена.

— Скоро будет твоя, — шиплю я, прищурившись, глядя на него, пока он танцует под моими дикими взмахами. — Я собираюсь искупаться в твоей крови, когда ты умрешь, и переспать с каждым из этих цирковых уродцев, пока я вся в ней.

Сила цирка разливается по моим венам, когда я двигаюсь вперед, но Свобода издает звук, и я совершаю ошибку, оглядываясь на нее. Роджер замахивается и наносит удар мне в челюсть, откидывая голову в сторону. Там, где он меня ударил, вспыхивает боль. Я поднимаю руку, чтобы дотронуться до синяка на коже, прежде чем медленно поворачиваю голову назад, чтобы встретиться с его прищуренными глазами. Я обнажаю на него зубы, как это сделал бы дикий зверь, зная, что мои глаза светятся неправильно. Ярость наполняет меня за все, что он сделал со мной, с моей семьей, и за то, что он продолжает делать. Это наполняет мои вены силой, которую невозможно сдержать.

— Это последний раз, когда ты меня бьешь, Роджер, — рычу я. — Я надеюсь, ты помнишь то чувство, когда я разрываю тебя на части.

Он смотрит на меня с насмешливой ухмылкой на лице, несмотря на вспышку страха, которую я вижу в его глазах.

— Давай, детка. Ты знаешь, что я собираюсь сделать гораздо больше. Я не забыл, как красиво ты кричала, когда я трахал тебя, когда ты умирала. Я хочу этого снова. Я мог бы даже трахнуть тебя после твоей смерти, просто чтобы ты знала, что каждый дюйм твоего тела, даже после смерти, принадлежит мне. Пришло время тебе вспомнить, кто ты есть.

Меня охватывает ярость, такая сильная, что я едва могу дышать. Меня так и подмывает снова броситься на него, но это не то, что мне нужно. Вместо этого инстинкт заставляет меня поднять руку и держать ее перед собой ладонью вверх.

— Ты прав, — размышляю я, чувствуя, как сила течет через меня. — Пришло время мне вспомнить, кто я на самом деле.

Роджер в замешательстве смотрит на мою руку, приподнимая бровь.

— Что? — ворчит он. — Что ты имеешь ввиду?

Между одним морганием и следующим в моей ладони появляется колода карт, идеально сложенных, и сила внутри меня раскрывается, как дракон.

— Тебя учат фокусам на этом шоу уродов? — Роджер усмехается. — Ты собираешься следующим вытащить кролика из шляпы?

— Близко, — говорю я, медленно и кровожадно улыбаясь. — Я собираюсь вытащить кишки у тебя из горла.

Он поднимает руку, готовясь ударить меня снова, но я не двигаюсь, только медленно улыбаюсь.

Колода карт начинает светиться, и он в замешательстве замолкает.

— Эмбер, что…

— Это больше не Эмбер, — заявляю я, встречаясь с ним взглядом. Карты взлетают в воздух, раскладываясь передо мной, и он отступает. — Поклонись своей королеве.

Карты летят к нему, и он хрюкает, когда они разрезают его кожу. Одна из них рассекает ему щеку, оставляя красную полосу. Он протягивает руку и прикасается к нему, его палец становится красным, а губы растягиваются в усмешке.

— Тебе повезло, что это чистый порез, — говорит он.

— Да? — Я издеваюсь. В него попадает еще одна карта, на этот раз оставляя неровную отметину на лбу. — Так лучше?