Цирк Обскурум

— Ты сука! — выплевывает он. — Ты заплатишь за это!

Он делает выпад, но карты быстрее. Более того, я чувствую, как они начинают светиться у меня под кожей. Карты, которые летят следующими, более острые, более болезненные. Я тянусь за другим ножом, висящим у меня на бедре, и вытаскиваю его.

— Ты ранил того, кто принадлежит мне, — говорю я, облизывая лезвие так, как это сотни раз делал Клаб, окропляя его своей кровью. — Если бы дело было только во мне, я бы все бросила, но из-за того, что ты выстрелил в Харта, я собираюсь вырезать твое сердце и отдать ему.

Жар под моей кожей скользит по лезвию, и когда я делаю выпад и рассекаю линию на его бицепсе, он воет от боли, отшатываясь.

— Прекрати это! — рычит он. — Я твой муж!

— Я твой муж, — передразниваю я, смеясь, а затем порезаю ему предплечье. Он падает навзничь, но я следую за ним. — Как жалко.

Когда он тянется ко мне, я режу его. Нож рассекает кожу, мышцы и кости, и оглушительный стук, с которым его рука падает на пол, звучит музыкой для моих ушей. Вопль, вырывающийся из его горла, подобен симфонии.

— О нет! — Говорю я, смеясь. Я беру его за руку и машу ему. — Нужна помощь, Роджер?

Он прижимает руку к животу, его лицо перекошено. Несмотря на его гнев и попытки казаться более могущественным, страх в его глазах неоспорим.

Это самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видела.

Однако он не знает, когда остановиться. Он снова набрасывается на меня, пытаясь ударить, и мои карты врезаются ему в бедро, застревая там. Они проникают внутрь, и он начинает кричать всерьез, протяжные, навязчивые звуки отдаются эхом. Я дрожу от восторга. Теперь я понимаю его одержимость моей болью.

— Покричи для меня, Роджер, — мурлыкаю я, — прямо как ты мне говорил.

Я раню его снова и снова, отрезая кусочки. Кусочек здесь. Ухо там. Палец, когда он указывает им на меня. Звук моего ножа, разрезающего кожу, я никогда не забуду. Я отрезаю куски от его тела, как будто готовлю вяленое мясо. Каждый раз я бросаю кусочки Свободе, и она рвет их, к большому ужасу Роджера. Он пытается отползти и одновременно порезать меня, но с каждым ударом моего клинка он теряет все больше сил. Кровь заливает пол, заставляя его скользить. В какой-то момент он перестает делать выпады в мою сторону и сосредотачивается только на том, чтобы уйти.

— В чем дело, дорогой муженек? — Я воркую. — Я думала, ты собираешься преподать мне урок?

— Ты сумасшедшая сука, — выплевывает он, но ему не хватает его обычного яда, когда он стонет от боли. Карты торчат из его кожи по всему телу, глубоко зарытые. У него везде кровь. Скоро он потеряет сознание от потери крови, но я хочу, чтобы сначала было очень больно.

Я щелкаю пальцами, и между ними появляется карта королевы.

— Это не очень красиво, — говорю я ему. — Тебе никто никогда не говорил, что джентльмены не называют леди стервами? — Я наклоняю голову. — Конечно, тебе тоже не положено бить леди, но мы здесь.

Я бросаю карту королевы ему в лицо, ухмыляясь, когда она попадает ему в глаз и впивается. Он кричит, звук пронзительный и отчаянный.

— Ты же не хочешь этого делать, — умоляет он. — Я твой муж, Эмбер!

Я смеюсь.

— Ты не мой муж. Ты просто насекомое, которое нужно раздавить.

Свобода расхаживает по комнате, горя желанием присоединиться. Словно осознав, что я приберегла все веселье для себя, я выпрямляюсь и смотрю на нее. Наши взгляды встречаются, и она подходит ближе, потираясь лицом о мое бедро.

Глядя на него сверху вниз, я говорю:

— Раньше я была слабой, но больше нет. Теперь я спасаю людей от таких монстров, как ты. Я выслеживаю демонов и заставляю их заплатить. — Я сажусь на корточки. — И мне действительно, действительно нравится убивать их. Они заслуживают каждую каплю боли, которую получают, так же, как и ты.

Он начинает всхлипывать, но я не чувствую ничего, кроме удовлетворения.

— Пожалуйста, не надо, — хрипит он. — Пожалуйста.

— У тебя был шанс оставить меня в покое, — говорю я, наблюдая за ним. — Ты мог бы выжить, если бы просто держался подальше, но теперь мое милосердие иссякло. Оно было неуместно. Ты этого не заслуживаешь. Ты не заслуживаешь моей доброты. Ты определенно не заслуживаешь жизни, — усмехаюсь я, прежде чем всадить свой нож ему в коленную чашечку.

Он кричит, в его голосе слышен неподдельный ужас.

С меня хватит. Я сделала то, зачем пришла сюда. Дело в том, что я имела в виду то, что сказала. Роджер Кэмпбелл не заслуживает жизни. Я не позволю этому монстру разгуливать на свободе, чтобы он мог причинить вред кому-то еще. Я оказываю миру услугу. Я должна получить награду или что-то в этом роде.

— Свобода, — говорю я, выпрямляясь. Она поднимает на меня взгляд. — Твоя очередь.