Цирк Обскурум

Он двигается без предупреждения. Не успев моргнуть, Даймонд бросается к ближайшему незнакомцу. Он хватает мужчину прежде, чем тот успевает хотя бы поднять свое мачете, и с оглушительным треском ломает ему шею, прежде чем мужчина безжизненно падает на пол.

На мгновение все замолкает, когда Даймонд встречается взглядом с расширяющимися глазами Роджера, а затем начинается настоящий ад.

Харт прыгает вправо, в руке у него нож, которого я никогда не видела. Даймонд подбирает потерянное мачете и начинает рубить тех, кто его окружает. Спейд разматывает свой кнут и наносит удар, оборачивая его вокруг шеи нападающего и дергая его к ожидающему клинку. Клаб вытаскивает свой собственный нож, но остается рядом со мной, вместо того чтобы прыгнуть вперед. Я поднимаю биту, готовая размозжить череп любому ублюдку, который подойдет слишком близко. Я ожидала, что бой будет быстрым, но это совсем не так. Когда один из мужчин бросается вперед, что-то мелькает у него на бедре, что-то на поясе. Когда я замахиваюсь и меня отбрасывает назад его плечом, я понимаю, что это такое — полицейский значок.

Роджер притащил с собой гребаных копов, не занятых на службе.

— Ублюдок, — рычу я, замахиваясь битой на мужчину. Она попадает ему в предплечье, и он кричит от боли. Это объясняет, почему они так легко не сдаются. У них есть гребаная подготовка.

Клаб ударяет одного из мужчин, который пытается броситься на меня, рассекая ему грудь. Мужчина с воем падает, но мы продвигаемся вперед. Все это время Роджер стоит перед нами, освещенный лунным светом, льющимся сквозь поврежденную крышу, как гребаный ангел. Вероятно, он выбрал это место именно по этой причине. Он ухмыляется, наблюдая за происходящим, засунув руки в карманы, не заботясь о том, что, как только мы избавимся от его головорезов, мы придем за ним. На этот раз я не проявлю к нему милосердия. Я усвоила свой урок.

У Харта теперь есть одна из труб, и он размахивает ею с безумной силой, танцуя, уклоняясь от их оружия. Он касается челюсти одного из мужчин, и щелчок говорит мне, что он сломал ее. Он все время хихикает, как будто это самое веселое, что у него было за последние годы.

— Будь осторожен там, куда осмелишься ступить. Земля усеяна мертвецами. Безумные и набожные, я вырублю вас всех к чертовой матери, — поет он, размахивая трубой, хихикая каждый раз, когда общается с кем-нибудь из них.

Позади меня щелкает кнут Спейда, и я слышу, как Даймонд рычит на кого-то, но их число уменьшается. Мы побеждаем. Я встречаюсь взглядом с Роджером и обнажаю зубы.

— Почему у тебя такой самодовольный вид? — Я шиплю. — Ты сейчас умрешь.

Роджер смеется. У него в глазах появляются гребаные морщинки.

— Правда, жена? — спрашивает он, склонив голову набок. — Или я только начинаю?

Как будто он, блядь, поставил хореографию, из тени появляется еще больше мужчин — вдвое больше, чем раньше. У них в руках оружие, эти люди пришли сюда причинять боль. Их выбор оружия отражает это. Я вижу лопаты, кирки, ножи, вилы и большие гаечные ключи — все, что им попалось под руку. Их взгляды, полные угрозы, устремлены на нас, и у меня замирает сердце.

— Клаб, — тихо произношу я.

— Я вижу их, — отвечает он, и впервые я слышу нотку беспокойства в его голосе.

Даймонд оглядывается через плечо, и его глаза сужаются. Я могу сказать, что он оценивает ситуацию, пытаясь придумать наилучший план действий, но я знаю, что это такое, прежде, чем он это сделает.

Нам нужно идти.

Даймонд понимает это сразу после меня.

— Вместе, — командует он, пятясь к нам, удерживая мужчин на расстоянии.

Спейд делает то же самое позади меня, его спина приближается к моей, когда мы перегруппировываемся в середине, держа оружие наготове. Справа от меня Харт все еще танцует вслед за мужчинами, подбираясь слишком близко и наслаждаясь собой, несмотря на явное невыгодное положение, в котором мы оказались.

— Харт. — шипит Даймонд, в его тоне слышится чистый приказ.

Мы выберемся отсюда одним-единственным способом — вместе.

— Что ты там говорила, жена? — Роджер подталкивает меня, ухмыляясь. — Ты готова вернуться домой?

— Я нахожусь дома, — выплевываю я. — И не с тобой, ты, безвольный ублюдок.

Клаб протягивает руку назад и успокаивающе касается моего бедра, и глаза Роджера следят за этим движением. Огонь вспыхивает в его взгляде, когда он осознает, что мы близки.

Лицо Роджера искажается от ярости, и он наконец вытаскивает руки из карманов, делая угрожающий шаг вперед.

— Ты раздвигала ноги для этого урода, Эмбер? — рычит он. — Ты испорчена?

Я вздергиваю подбородок, но не отвечаю на его вопрос. Вместо этого я говорю:

— Я не принадлежу тебе.

— Ты трахалась с ним? — кричит он, делая еще один угрожающий шаг вперед. — Ты раздвинула ноги для этого урода, как шлюха?

Харт смеется над ним и, наконец, отходит от мужчин, присоединяясь к нашей группе. Он перекидывает трубу через плечо и самоуверенно ухмыляется.

— Глупый Роджер. — Он смеется. — Она трахает всех нас! Наша королева поступает так, как ей заблагорассудится!