Цирк семьи Пайло

Она высунула ногу из пены, позволив горячей воде стечь по лодыжке. Глаза ее была закрыты, а на губах гуляла ленивая улыбка.

– Смотри-смотри, свинья, – прошептала она. – Я тебя найду.

Она снова погрузилась в ванну, пытаясь решить, что сделает с похитителем, когда найдет его, а выбор перед ней открывался большой – и тут на нее нахлынуло. Это было сильное видение, яркое и четкое. Мугабо входит в ее хижину, глаза и руки у него горят. Она увидела себя, повернувшейся к нему в тот момент, когда ее охватил поток оранжевого пламени.

Сердце у нее заколотилось, и она с трудом подавила желание сейчас же вскочить, запереть все двери и выключить везде свет. Нужно выждать, запомнить видение как можно лучше, чтобы потом поискать какие-нибудь зацепки. Наконец, видение угасло: в самом его конце Мугабо стоял над ее пылавшим телом, оскалив зубы и визжа. Как только видение рассеялось, она вылезла из ванны, обтерлась полотенцем, прислушиваясь, нет ли снаружи чьих-то шагов. Она побежала в хижину, заперла дверь и села, напряженно задумавшись. Затем сняла со стен астрологические диаграммы, взяла карты Таро и направилась к дому любовника, чтобы там спрятаться. Ночь предстояла насыщенная и беспокойная.

* * *

Через некоторое время раздавшийся со стороны шатра Мугабо гулкий грохот заставил многих обернуться в том направлении. Они увидели взметнувшийся к небу столб огня, словно на гигантский батут приземлилась комета. По всему цирку пронеслась волна раскаленного воздуха.

Пожар вспыхнул через две минуты после того, как Мугабо вошел в свою лабораторию и увидел, во что превратилась его святая святых. Он сдерживался, пока не взобрался на крышу, где теперь лежал без сознания, истратив всю свою энергию.

Курт Пайло выглянул в окошко своего фургона, когда угасали последние вспышки пламени. Он приподнял брови и снова сел за стол. Фокусник, очевидно, репетировал перед представлением – вот что значит управленческое искусство. Если папаша в данном случае содрал бы с фокусника кожу, надругался бы над ним, а потом по ложечке скормил бы чудовищам из Комнаты Смеха и Ужаса, то Курт-младший шел артистам навстречу. Именно в этом залог эффективного менеджмента, господа.

– Представление будет что надо, – произнес Курт в пустоту.

* * *

Акробаты весь день провели на Аллее Развлечений, очаровывая женщин и заводя дружбу с мужчинами. Они вернулись поздно вечером и обнаружили, какому разгрому подверглись их реквизит и мебель, и пришли к единодушному согласию: в ближайшие несколько дней клоуны будут мочиться кровью и испражняться своими зубами.

– Нет, нет, нет, – возражал Рэндольф. – Нам надо действовать осторожно, пусть они немного поволнуются, пусть погадают, что их ждет.

– Может, и так, – отвечал Свен. – Но что бы мы ни сделали, это должно покончить с этой хренью раз и навсегда.

– Раз и навсегда? Единственный способ этого добиться – избавиться от всех, – заявил Тоскан.

– Ты же не думаешь всех их убивать? – спросил Рэндольф.

– По крайней мере одного или двух.

– И кого?

– Того старого урода. Может, его?

– Уинстона? – удивился Рэндольф. – Да нет, он не самый вредный из них. Кого-нибудь еще.

– Тогда кого?

– А вот новенького, – предложил Рэндольф. – Того рыжего, который над цыганами издевается. Как там его зовут-то?

Звали его Джей-Джей, и Рэндольф ни секунды ему не доверял. Остальные согласились, что он станет прекрасным примером для всех клоунов.

* * *

Джей-Джей убрал шар и улегся, размышляя о том, что бы такое придумать, чтобы краска ночью не стиралась и не размазывалась по подушке. Он было собрался сходить к Рафшоду и попросить того снова намазать его утром, как вдруг что-то нащупал под подушкой: сложенный листок бумаги. Он развернул его и увидел, что это письмо от Джейми. Очевидно, он должен был его обнаружить рано утром, как проснется. В нем говорилось:

«Дорогой Джей-Джей!

Извини, что я использовал так много порошка, но иначе я никак не мог заснуть после того, как проснулся весь перемазанный кровью. Я знаю, что у нас есть разногласия, но хотел бы предложить перемирие. Совершенно ясно, что после нескольких лет пользования гримом я окончательно исчезну. Но пока оставь меня в покое, а я оставлю в покое тебя. Что ты на это скажешь?»

Джей-Джей скомкал в кулаке записку и отшвырнул в сторону. Лицо его расплылось в широкой ухмылке.

– Вот что я тебе скажу, дружочек.

* * *

Мимо хижины укротителя львов и у самых деревянных ворот Аллеи Развлечений, прячась в тень, кралась какая-то фигура. Лишь самый зоркий глаз мог разглядеть его, клоуна Джей-Джея, вышагивающего, словно пугало, с топором в руках: то помахивая им, как тросточкой, то закидывая на плечо, как зонтик от солнца. При этом он едва слышно насвистывал песенку «Que Sera, Sera »[6].