Цирк уродцев

– Спасибо, – сказал Лоренц, вливая рассол в кружку, и, прикрыв глаза, сделал пару небольших глотков.

– Вы можете идти, – обратился он к разносчику. Тот безмолвно удалился.

Мы наконец-то отмерли и продолжили трапезу. Инга, передернув плечами, зачерпнула ложкой кашу:

– Ну, если кто-то будет еще говорить мне, что мистики – обычные, нормальные люди, – она выразительно глянула на меня: – я плюну ему в лицо.

*выдержка из дневника Габи*

Утром Лукас послал меня купить куратору новые шмотки. Я почти полгорода обошла, прежде чем нарыла в одной лавчонке сносную рубашку.

– Ты бы еще розовую купила! – сказал куратор, одевая обновку: – Как вы вообще до такого додумались – отправить Габи покупать одежду?!

Ну что такого? Хорошо же смотрится!

– А что, неплохо, – улыбнулся Лукас: – И, главное, крови, в случае чего, видно не будет.

Между прочим, как по мне, ярко-малиновый куратору очень шел.

+++

От Лье до Тиссы прямой дороги не было, но возвращаться к тракту было бы все же дольше.

Лоренц по прежнему был как-пыльным-мешком-ударенный, но по крайней мере, уже не в такой степени.

Мы выехали из Лье где-то в районе десяти утра. А слегка за полдень, во время привала, среди тюков обнаружился Вайс.

– Вайс! Что ты здесь делаешь?! – воскликнул я.

– Я убежал из приюта! – просто сообщил он. А то вдруг мы не поняли.

– Ну почему? – горе мне, горе! Ну только восьмилетнего пацана в моей, и без того странной, команде не хватало.

– Что, тетя злая? – усмехнулась Инга: – Или ребята обижали?

– Нет, тетя хорошая. И ребята хорошие тоже. Просто с вами интереснее.

Я сел, запустив руки в волосы:

– А как же тетя, Вайс? Она ведь будет волноваться.

– Нет. Я ей записку оставил, что пойду к вам.

– А ты умеешь писать? – изумился я.

– Нет, – признался мальчик: – Но зато умею рисовать.

… За обедом Габи спросила:

– А почему вы, Лукас, ездите на его лошади?

– Ну, – протянул я: – Сейчас – потому что он ранен. А вообще – я ее временно отжал по праву сильного.

– Ммм, – понятливо кивнула Габи: – Не отжал, а… – с умным видом начала девица, но замялась, забыв слово: – экз… экс… эксгумировал!

Я поперхнулся. Лоренц тоже.

– Возможно, – с трудом выдавил мистик: – ты имела в виду "экспроприировал".

– Не вижу разницы, – философски пожала плечами Габи.

– А мы видим, – отдышавшись, сказал я, подмигнув Инге, потом, мол, объясню.

– Вот честно, никогда бы не подумал, что буду кататься на эксгумированной лошади…

– Та ладно! Ты ж мистик! Ты и на эксгумированной лошади ездить можешь! – хохотнул я: – Скажи спасибо, что не на эксгибиционированной!

Лоренц сдавленно зафыркал, закрыв глаза рукой:

– Мне даже представить страшно…

*** (понедельник, вечер)

Лукас все еще катался на моей "эксгумированной" лошадке.

Ночевка была запланирована в его любимом месте, под названием куда-доедем-до-темноты. Одна радость, завтра к вечеру мы должны добраться до Тиссы…

Куда-доедем-до-темноты оказалось живописным местечком на границе леса и поля. Лукас притащил хвороста и веток и сложил костер "походный вольный", иначе называемый кидай-как-попало. Но, поскольку костровые функции эта свалка веток вполне себе выполняла, объективных претензий к ней не было.

Я установил дежурный маячок, но не успел даже присесть у костра, как он с оглушительным визгом осыпался снопом искр.

Что за бесовщина?!

Я торопливо подошел к точке. Да, маяк явно кто-то "сорвал".

– Что случилось? – испуганно спросила Инга.

– Попытка проникновения, – проговорил я напряженно вглядываясь в темноту.

"Дорожка" паршивой невидимки неприятно выделялась. И… эта частота…

– Габи, считай частоту по шкале Бругеля!

– Что? – нахмурилась девица: – А, поняла.

Святые Небеса! Только бы я ошибался…

– Больше, чем семьдесят… меньше девяноста. Может, сто… Но я так себе определяю, – торопливо добавила девица, глянув на мое перекошенное лицо.

– Нет, – упавшим голосом сказал я: – Ты права. Восемьдесят три…

Я "выпустил когти" и, затянув "Хранитель от нечистых", торопливо обошел стоянку, расчертив не вполне ровный шестиугольник. Граница чуть заметно мерцала в темноте…

Слава богу, что я успел кинуть маячок!

Следы частотой от восьмидесяти до восьмидесяти пяти оставляют первичные вампироиды (не путать с вампирами! Последние – всего лишь один из видов обычных летучих мышей) демонические твари, питающиеся человеческой кровью. В народе прозваны "Ырка" – злой ночной дух со светящимися глазами на темном лице, обитающий на открытых пространствах, в поле, например. По поверью, им становится самоубийца. Не дожив отпущенной ему жизни, испытывает страшную жажду человеческой крови – мощной энергетически-информационной субстанции, носителя жизни. Когда человек идет через поле, ему может казаться, что за ним кто-то следит, или даже окликает знакомым голосом. Считается, что ни в коем случае нельзя оглядываться или отвечать – нападет и вцепится в горло. Надо прочесть любую молитву, тогда ырка отстанет.

На самом же деле, плевали первичные вампироиды на молитвы и не-оглядки. А вот их происхождение наукой не установлено, поэтому, может, народная молва и не врет.