Цирк зажигает огни

Так постепенно шаг за шагом он стал восстанавливать прежний замысел, обогащать его новым материалом, а материал он знал превосходно! Впоследствии, приступив как ответственный секретарь комиссии по его литературному наследию к заветной папке с «дуровской рукописью», я ужаснулся тем, что так мало знаю о цирке! И мне пришлось по ходу дела навёрстывать упущенное. Мои знакомые библиотекари удивлялись, когда я, оставляя в стороне свои излюбленные разделы «Поэзия», «Кино», «Литературоведение», устремлялся к новому для себя разделу «Цирк», как правило, очень маленькому, случайному по подбору книг и почти не систематизированному. И, конечно же, устные консультации – прежде всего, с Натальей Юрьевной Дуровой. Немало интересного мне поведал на гастролях в город на Неве и Юрий Юрьевич Дуров. Недаром для меня так важен подзаголовок к отцовской повести – «ЖИВЫЕ страницы», не академические, не казённые, а именно писательские.

А от работы над отцовской повестью (здесь и сличение вариантов, и перепроверка материала, и перенос черновых записей в магистральный текст чистовика, и т. д.) я и пришёл к выводу о том, что замысел разрастается до книги, до сборника, маленькой антологии лучших произведений о цирке и цирковых артистах.

Вы, конечно, заметили, что произведения о Дуровых и самих Дуровых – основа книги «Цирк зажигает огни», её костяк, её главная опора. И это не только дань искренней симпатии моей кчленам этой славной и по-своему уникальной династии – это и объективный вывод изо всего мною прочтённого и изученного. Да, в цирке династийность встречается часто, да, она каждый раз проявляется по-своему, очень неожиданно и причудливо, но дуровское древо – самое раскидистое и самое могучее. И что самое для меня главное – далеко выходит ветвями своими за собственно цирковую сферу, смело вторгаясь в область других искусств, наук и деяний на общественной ниве.

Какие-то писательские имена были для меня в самом начале моей собирательской, составительской работы безусловными. Так, я не представлял себе сборника без чеховской «Каштанки», «Гуттаперчивого мальчика» Д. В. Григоровича, рассказов А. И. Куприна «Белый пудель», «Слон», «В цирке», а вот о других его цирковых рассказах и очерках и тем более о сравнительно ранней пьесе «Клоун» я не знал. Ну, что ж, это вполне объяснимо – специально жизнь и творчество Куприна я не изучал и вообще как исследователь специализировался в области кино и поэзии, отчасти критики и публицистики, а мера известности и популярности у разных рассказов Куприна о цирке тоже разная. Только свод полных собраний сочинений наших классиков помог мне отыскать нужное и порою очень неожиданное.

Разумеется, я не стал «открывать велосипед» и поначалу воспользовался библиографическим указателем в конце энциклопедического словаря «Цирк». Этот список меня и вдохновил, и разочаровал одновременно. Почему? Да всё дело в том, что библиографы зачастую увлекались какими-то чисто внешними признаками, по которым они относились произведение прозы или поэзии к «цирковым». Есть в названии слово «клоун», значит – «эврика!» – давай этот рассказ в список, а рассказ-то о клоуне-игрушке! Или же цирк – просто место действия, не более того, или же фон, или же символ, особенно в творчестве А. Грина. Вот именно поэтому его рассказы в нашем сборнике не представлены вовсе. Я уже не говорю о проблеме объёма – толстая повесть или тем более роман на предмет включения в состав сборника даже не рассматривались. Очень осторожничал я и с пьесами, брал только маленькие сценки, хотя вроде бы «представление в четырех действиях» «Тот, кто получает пощёчины» Л. Андреева – о цирке, но реального цирка в нём очень немного – его очертания размыты, и герои достаточно условны, даже клоун Тот и укротительница львов Зинаида. Меня больше всего вот что увлекло. Оказывается, уже в 1916 году акционерное общество «А. Дранков» выпустило на экраны фильм по пьесе Л. Андреева. В роли Тота снимался замечательный артист, довоенный приятель моего отца Илларион Певцов, а в роли укротительницы Зинаиды… мать Юрия Владимировича Дурова Наталья Владимировна!