Цирк зажигает огни

Вообще, куда ни обратишь свой взор, изучая тему «Цирк и литература», обязательно встретишь имена Дуровых. Уже почти завершив составление этого сборника, я просто так, для души, как говорится, читал книгу Юрия Никулина «Почти серьёзно…» и вот на что не мог не обратить внимание: первым цирковым артистом, который ему, ещё мальчишке запомнился, был В. Л. Дуров; В. Г. Дурову он сдавал переходной экзамен в цирковой студии в Москве; на одном из снимков, украшающих книгу, уже известный клоун Юрий Никулин запечатлен с Ю. В. Дуровым на арене – видно, они в одной программе выступали, и было это выступление в жизни Юрия Владимировича в числе последних… А в однотомнике Н. Ю. Дуровой «Избранное» есть фотография книги Никулина с такой дарственной надписью: «ДОРОГОЙ НАТАШЕ ДУРОВОЙ С ЛЮБОВЬЮ И ДРУЖБОЙ ОДНОВРЕМЕННО! Клоун-писатель Юрий Никулин. 22/ХП-80».

Вообще, мне бы очень хотелось обратить внимание читателей нашего сборника на то, что почти все авторы его при жизни встречались, были знакомы друг с другом лично, с творчеством друг друга (в различной степени и объёме, конечно), порою дружили друг с другом, творчески друг другу помогали, вдохновляли друг друга на создание и новых номеров, и новых книг. И мне очень радостно, что теперь они снова вместе, на страницах, а можно сказать и так – на манеже нашего сборника, где проходит парад-алле лучших произведений о цирке!

Конечно, далеко не всё смогло в эту книгу войти, кое-что осталось про запас. Этот выпуск посвящён цирку русскому, среди героев повестей и рассказов тоже русские артисты цирка, или циркисты, как их называли ещё в начале нынешнего века. Посему некоторые произведения, посвящённые цирку зарубежному, но созданные русскими авторами в этот том не включены. Конечно, мне очень хотелось как можно дальше углубиться в историю цирка и одновременно в историю литературы, но раньше по времени, чем 1883 год, год написания Григоровичем «Гуттаперчивого мальчика», ничего достойного найти пока что не удалось.[230]

Да и вообще, много или мало написано о цирке? Далеко не простой вопрос! Предварительный библиографический список выглядел весьма внушительно, но в итоге он свёлся к нескольким наименованиям. Видимо, цирковую тему с наскока не взять, взгляд на арену и взгляд с арены – далеко не одно и то же. Писать о цирке интересно, не то что, скажем, о производственном процессе да ещё в какой-нибудь явно не поэтической отрасли промышленности. То ли дело – фарфор или художественное стекло! А в цирке всё кажется необычным, романтичным, манящим… до определённых пределов, разумеется. Писатель вовсе не горит желанием войти в клетку ко львам или взлететь на трапеции под купол цирка. Почему больше всего и в конечном счёте лучше всех писал о цирке Куприн? Я думаю потому, что он, человек спортивный, сам силы завидной, привыкший рисковать и любящий риск, легче сходился с циркистами-современниками.

Были среди писавших о цирке и очень внимательные, доброжелательные зрители, их отзывы приближаются по своей глубине и проницательности к произведениям цирковой критики… Когда я на своих лекциях по курсу «Основы теории и практики современной советской многонациональной литературно-художественной критики» вёл речь о цирковой критике, то неизменно встречался с вопросами: «А разве есть такая?» Есть, но это очень редкостный и специфичный вид художественной критики. Как мне кажется, судя по очеркам Юрия Олеши «Зрелища» и «В цирке», он мог бы стать мастером этого жанра. Этот же прогноз относится и к Максиму Горькому, и к А. В. Луначарскому, и к ленинградскому прозаику А. А. Бартэну, который был в довоенную пору и цирковым режиссёром, и одним из основателей циркового музея. А вот С. Г. Скиталец подошёл к цирковым артистам прежде всего как беллетрист; его рассказ о силаче, оказавшемся не у дел в жизни и работе, написан сочно, колоритно, но всё же это взгляд из фойе и зрительного зала.

Эрудиция и литературное совершенство, глубина анализа и страстная влюблённость в художественное творчество свойственны А. В. Луначарскому как критику литературному, театральному, критику изобразительного искусства. Его статьи, рецензии и обзоры, посвящённые литературе, составили объёмный восьмитомник, его произведения о театре и драматургии и об его изобразительном искусстве – ещё два двухтомника. Цирковая же его критика известна куда меньше. Это очень короткие произведения, но в них проявился яркий и разносторонний талант этого замечательного деятеля искусств, именно ДЕЯТЕЛЯ, а не только ценителя и любителя.