Цирковой поезд

– Ты ему не сказал?

– А разве должен был?

Лена прикусила нижнюю губу, ощущая, что тонет, но тут же покачала головой:

– Неважно. Это ничего не меняет. Он все равно уедет.

– Мне хватило двух дней с Изабеллой, чтобы понять, что она – та самая. У вас двоих было гораздо больше. – Тео улыбнулся, а его темные глаза будто бы заискрились. – Жизнь часто ставит в тупик, Лена. Если хочешь стать счастливой, не выпускай счастье из рук.

Лена глядела на синее небо. Оно было слишком чистым и ярким, словно нарисованное. Появилось ощущение, что именно сегодня все сложится так, как надо. Откусив яблоко, Лена схватила сумку и побежала на улицу:

– Удачи!

* * *

Лена сидела в аудитории, нетерпеливо глазея по сторонам. До конца последней на сегодня лекции было еще пятнадцать минут. Студенты обсуждали случай, когда коронарное шунтирование было проведено в состоянии искусственной гипотермии.

– Снижение температуры тела было причиной успешного проведения операции, – объяснял профессор. – Удерживая тело в таком состоянии, на некоторое время удалось снизить потребность в кислороде. Доктор Бигелоу был пионером этой методики, впоследствии нашедшей широкое применение в кардиологии.

Молодой человек, сидящий через парту от Лены, поднял руку:

– А как понять, насколько безопасно использовать это при других хирургических вмешательствах?

– Никак. Все, что мы можем сделать, это дать максимально обоснованную оценку вероятности успешного исхода, – ответил профессор. – Но поймите следующее: охлаждение температуры тела при операции способно изменить будущее хирургии в целом.

– А что насчет рисков? – спросила Лена.

– А каков риск, если вы не станете этого делать? – парировал профессор. – В случае с шунтированием пациент, к примеру пятилетняя девочка, может вовсе не пережить такую операцию.

– Но нужно ведь больше доказательств, прежде чем давать этому методу широкое применение, – ответила Лена.

– Сколько, по-вашему, нам потребуется времени, пока мы наберем достаточно доказательств? Как понять, что уже можно? – произнес профессор. Лена не ответила, а он продолжил: – Каждое повседневное решение неизменно несет в себе элемент случайности. Все, от еды, которую мы едим, отношений, в которые вступаем, и до работы, к которой стремимся, – все это мы рассматриваем с точки зрения плюсов и минусов и стремимся сделать наилучший выбор, используя ту информацию, которой располагаем. Точно также происходит и в медицине. Вы можете взвесить все риски, но когда дело дойдет до хирургического вмешательства, остается надеяться, что не всплывут непредвиденные факты, а если и всплывут, то все пройдет удачно.

В аудитории начались перешептывания: это будущие доктора обсуждали этический вопрос выбора средств.

– Но разве это не жестоко? – возразила Лена.

– А бездействие не жестоко? Не дать маленькой девочка шанса – это нечестно, учитывая имеющийся у нас опыт, – сказал профессор без тени раздражения или неудовольствия в голосе. Он подождал, пока аудитория затихнет. – То, что я сейчас скажу, пойдет вразрез с тем, чему вас могут научить на других курсах. Неважно, как усердно вы штудируете это, – он указал на учебник, – вы неизбежно столкнетесь с ситуациями, к которым не будете готовы. Я тридцать лет работаю врачом, а потому единственное, в чем я уверен, так это в том, что при отсутствии доказательств остается только слепо верить. Принять это будет тяжело для многих из вас, ведь все мы привыкаем к простым распланированным действиям, вроде движения из пункта А в пункт Б. Но правда состоит в том, что медицина развивается, а прогресс всегда идет рука об руку с риском.

Лена сидела на стуле, а хор голосов вокруг будто бы стих для нее, и в голове прозвучали слова Клары:

«Попытаешься ты или нет, время все равно пройдет безвозвратно».

– Профессор, – позвала она, вскакивая и хватая свою сумку с учебниками. – Я только что вспомнила: мне нужно срочно идти. Прошу вас меня простить.

Она побежала к выходу из аудитории. Промчавшись по коридорам, она распахнула двери университета и выбежала на улицу, на ходу продумывая, как добраться до вокзала. Лена понимала, что если остановится, чтобы поразмыслить, то отговорит себя, а потому все шла и шла. С каждым шагом она лишь укреплялась в своем решении. «Все будет хорошо», – твердила Лена, как мантру. Она шагала, не останавливаясь, чтобы помассировать ногу там, где до мозоли натерла кожу. Она так спешила, что начала потеть.

К тому времени, когда Лена добралась до вокзала, стопы ужасно ныли. Ругая себя за выбор неудобной обуви, она забежала в здание, пообещав наградить себя бокалом красного вина за боль в ногах. Но сейчас нельзя было терять ни секунды. Она подлетела к железнодорожной кассе и спросила:

– Простите, как я могу найти поезд, следующий в Бордо?

– Платформа семь, – ответил ей кассир.