Цитадель

— Мы полностью устраняем риск. Вот слушайте. Это замечательно ловко придумано. Вводя маленький бромоформовый манометр у самой иглы, мы устраняем разрежение. Колебание в минус четырнадцать сантиметров дает только один кубический сантиметр газа у острия иглы. Наша игла имеет четырехходовое приспособление, которое действует лучше, чем зангмановское.

Эндрью был увлечен против воли.

— Вот оно что! Так вы хотите свести к нулю действие на плевру. Знаете, мистер Стилмен... мне странно, меня просто поражает, что все это исходит именно от вас. О, простите меня, я не так выразился, но вы поймете, что я хочу сказать. Столько врачей, работая старым способом...

— Милый мой доктор, — ответил Стилмен с веселым огоньком в глазах, — не забывайте, что Карсон, первый человек, отстаивавший пневмоторакс, был только физиологом, писавшим популярные очерки.

Затем они погрузились в обсуждение технических подробностей, и это продолжалось до тех пор, пока Стилмен не посмотрел на часы и не воскликнул, что он уже на полчаса опоздал на свидание с Черстоном.

Эндрью ушел из отеля Брукса возбужденный, заряженный энергией. Но вслед за этим пришла непонятная реакция, смятение, недовольство своей работой. «Я поддался влиянию этого человека», — говорил он себе с раздражением.

На Чесборо-террас он вернулся в не слишком приятном настроении, но когда подъехал к дому, сделал спокойное лицо. Новые отношения с Кристин требовали этой маски безразличия, так как у нее теперь всегда было такое покорное и замкнутое выражение лица, что Эндрью, как бы он ни кипел внутренне, чувствовал себя вынужденным отвечать тем же.

Казалось, Кристин ушла в себя, живет какой-то своей внутренней жизнью, в которую ему нет доступа. Она много читала, писала письма. Раза два он, входя, заставал ее играющей с Флорри в какую-то детскую игру цветными фишками. Она начала довольно часто ходить в церковь. И это больше всего злило Эндрью.

В Блэнелли она каждое воскресенье ходила с миссис Уоткинс в приходскую церковь, но тогда это его не возмущало. Теперь же, враждебный, чужой ей, он видел в этом только лишнее доказательство пренебрежения к нему, не набожность, но жест, направленный против него.

В этот вечер он, войдя в гостиную, застал ее одну. В очках, которые она недавно стала носить, Кристин сидела, опершись локтями о стол, над лежавшей перед ней на столе книгой, погруженная в чтение, маленькая, похожая на школьницу за уроками. Злое, ревнивое чувство охватило Эндрью. Наклонясь через ее плечо, он схватил книгу, которую она слишком поздно пыталась спрятать от него. На первой странице Эндрью прочел: «Евангелие от Луки».

— О Господи! — Он был поражен, даже взбешен. — Вот ты до чего уже дошла? Библией увлекаешься?

— А почему же нет? Я еще до знакомства с тобой часто ее читала.

— Вот как?

— Да. — Странное выражение муки было в глазах Кристин. — Наверное твои друзья из «Плаза» не одобрили бы этого. Но это во всяком случае хорошая литература.

— Знаешь, что я тебе скажу: ты превращаешься в настоящую психопатку.

— Возможно. Это, конечно, тоже всецело моя вина? Но разреши сказать тебе, что лучше быть психопаткой, но сохранить живую душу, чем быть карьеристом и дойти до духовной смерти!

Она вдруг резко оборвала, закусила губу, борясь со слезами. С большим усилием овладела собой. И, пристально глядя на него, все с той же мукой в глазах, промолвила тихим сдавленным голосом:

— Эндрью! Как ты думаешь, не лучше ли будет для нас обоих, если я на время уеду? Миссис Воон меня приглашает погостить у нее две-три недели. Они сняли на лето дачу в Ньюкей. Не находишь ли ты, что мне следует съездить к ней?

— Да! Поезжай! Будь оно все проклято! Поезжай! — Он круто повернулся и вышел.

XIII

Отъезд Кристин в Ньюкей принес Эндрью облегчение, чудесное чувство свободы. На целых три дня. Потом он начал томиться, размышлять, что она делает и скучает ли о нем, начал ревниво беспокоиться, когда же она приедет. Хотя он твердил себе, что теперь он свободный человек, у него появилось точно такое ощущение пустоты, какое мешало ему работать в Эберло, когда Кристин уехала в Бриндлингтон, а он остался, чтобы готовиться к экзаменам.

Образ ее вставал перед ним, но то было уже не юное свежее лицо прежней Кристин, а лицо бледное, более зрелое, с немного втянутыми щеками и близорукими глазами за круглыми стеклами очков. Оно не было красиво, это лицо, но в нем было что-то, не дававшее ему покоя.

Он много бывал в обществе, играл в бридж в клубе с Айвори, Фредди и Дидменом. Несмотря на осадок, который остался у него на душе после первой их встречи, он часто виделся со Стилменом, который постоянно ездил из отеля в почти законченную клинику в Викеме и обратно. Он написал Денни, приглашая его приехать в Лондон, но Филипп, только что вступивший в должность, не мог уехать. Гоуп был в Кембридже и недосягаем.