Цитадель души моей

- Конечно, - верга мрачно усмехнулась, - тебе известно. Пусть. Я рождена здесь, в этом

мире, но вергов раньше тут не было. Раньше мы жили в другом мире… Такемет. Я не знаю

никого, кто своими глазами видел бы его, мы знаем наш старый мир только по рассказам.

Но я знаю, что все воплощения богов мертвы на Такемете. Все, кроме Великого Змея -

воплощения Апофа.

Мысли вскачь понеслись в моей голове, как стадо вспугнутых косуль. Зверобогов выгнали

из их родного мира, но тут неожиданно подвернулся наш. И всего-то надо шугануть

дикарей из под стен какого-то города. Зато сколько возможностей в обмен!

- А эти, - я кивнул, - твари? Заодно с вами к нам свалились?

- Я не знаю. Говорят, раньше их не было. А потом Апоф узнал о новом мире и нашел

способ переправлять сюда своих созданий. Он очень силён.

Появились у меня подозрения насчет того, каким образом они к нам попали, эти

детки. Нехорошие подозрения.

Жил-был один крестьянин. Да завелись у него в амбаре мыши, зерно портить стали.

Позвал крестьянин к себе кошек. Кошки пришли, мышей съели. А потом озоровать начали

– сыр, сметану воровать, цыплять душить, орать под окнами. Разозлился крестьянин,

позвал собак. Собаки пришли, кошек порвали. Да стали озоровать – мясо воровать, кур

таскать, выть ночами. Разозлился крестьянин, позвал волков. Волки пришли, съели собак.

А потом и самого крестьянина со всей его семьей и скотиной – тоже. Съели.

Сказка такая.

Мораль в том, что не всегда враг твоего врага – твой друг.

Надеюсь, конечно, что ошибаюсь я – уж наверное, тот же Капитан не глупее меня,

чтобы простой этой истины не знать. Но… уж больно на правду похоже.

Задумался я, а руки мои сами свое дело делали – тело, лежащее передо мной

обыскивали. На груди у него, под курткой, небольшая сумка ременная отыскалась. Ткань

сумки мягкая, тело плотно облегает – видно, что пустая почти, если четырех вздутий

небольших не считать. Пощупал я одно из них бездумно – мягкое, вроде кожаного

мешочка – и с трудом удержался от крика: палец обожгло острой болью! Чувствуя

подступающую волну ужаса (неужели на шип отравленный нарвался?) поднес палец к

глазам и – выдохнул облегченно. Почтовыми пчелами мне лично приходилось

пользоваться намного чаще, чем, скажем, голубями, поэтому как выглядит пчелиное жало,

я знал преотлично. Да и гудение знакомое уже послышалось из сумки. Поэтому я быстро

выдернул жало, сунул палец в рот – все равно опухнет, но, если яд отсосать, то все же

меньше – и сдернул с тела сумку. Вывернул её на траву. Ну да, они самые – до боли

(вполне даже буквально) знакомые соломенные коробочки. И цветные нитки на каждую

намотаны. При разведке такие частенько используются – пчелы дорогу к родному улью за

десятки миль безошибочно находит, вот и обзаводится каждый егерской гарнизон своей

пасекой. Польза сплошная – и для лекарей гарнизонных, и сведения передать, да и в

рационе разнообразие. Понятно, что нитками шелковыми, коих не больше трех на пчелу

навяжешь, многого не рассказать, но обычно вполне достаточно бывает, если заранее о

сигналах условиться. Зато, в отличие от тех же голубей, пчелы не в пример меньше места

занимают и проблем в походную жизнь не привносят – куска сахара, в коробочке

лежащего, пчеле на месяц хватит, так что забота одна остаётся – раз в день водой на

коробочку побрызгать. Ну и не раздавить их ненароком, естественно.

- Бестия! - я поднял голову, - Давно он крайний раз пчелу выпускал?

Верга при оклике вздрогнула слегка, вздыбила шерсть на загривке и уставилась мне в

глаза определенно недобрым взглядом. Потом огонек в её глазах потух, она вздохнула и

отвернула голову.

- Перед рассветом. Мы по берегу реки бежали. Потом он остановился, пчелу выпустил,

темно еще было, она лететь не хотела, так он её просто на траву вытряхнул. А потом мы

прямо сюда отправились, будто он заранее знал, где ты сидишь.

Вот так вот. И вовсе капитану не было надобности гарнизоны вдоль рек

выстраивать – пусти по моему следу пяток таких тварей и – сиди себе спокойно, жди

донесений.

А чего она так дергается, кстати? Я, по её реакции уже к очередному откровению

приготовился, а тут… а, понял. Я ж её «бестией» назвал, а ей, безымянной, это теперь как

соль на рану. Ну что теперь, доказывать ей, что я и мысли не имел лишний раз её носом в

её же позор тыкать? Вот еще. Но все же спросил:

- Как тебя звали?

- Никак, - глухо и без выражения в голосе. Ну и ладно. Неважно, на самом деле. Гарнизон

Гены чуток западнее города располагается, так что пчела уже, пожалуй, вот-вот в леток

своего улья заползает. Интересно конечно, что именно эта тварь сообщала своими пчелами

и еще интересно – где капитан, но и это все тоже не очень важно. Важно то, что драпать

мне, пожалуй, уже поздно. Да и невозможно, в общем-то – с ногой такой я не бегун, а

лошадь… где, и главное, когда мне её сейчас искать? Если зубастая нечисть сообщила, где