Цитадель Теней. Пробуждение (СИ)

На некоторое время в древо-доме повисла тишина. Каждый думал о своём. Одна из пятнистых фурриек неуверенно подёргала Гебуру за локоть. Белый фурри возвёл на самочку голубые глаза.

— А как нам пррройти это испытание? — тихо спросила фуррийка, низким голосом.

На неё обернулись все присутствующие. Гебура опустил уши, дёрнул хвостом и, тяжело вздохнув, ответил:

— Я не знаю.

— Ха, — усмехнулся рыжий шакал. — Пррропал весь твой гонеррр.

— Но действительно, как нам пррройти это испытание? — Разноглазка, вместе со Шнурком, медленно подошли к костру и сели неподалёку от Хеседа.

— Как сказал Говорррящий-С-Духами, мы должны пррровести здесь ночь, — Хесед махнул когтистой лапой пятнистым фуррийкам. Те также устроились у костра. — Пока этим и займёмся.

— Вы верррите этому старррику, которррому черррьви выели весь ррразум? — фыркнул четырехпалый фурри-динго.

— Даже так, он мудрррее нас всех. Тем более ничего дррругого мы все — ррравно сделать не можем, — Гебура вновь прикрыл глаза. Хесед повторил за братом.

Пятнистые фуррийки, Разноглазка со Шнурком, некоторое время смотрели на братьев, а затем поступили как и они.

Долгое время в помещении было слышно лишь тихое дыхание, лёгкий шёпот и шаги туда-сюда. Фурри пытались хоть чем-то занять себя. Фурри-волки отрабатывали удары, динго что-то вырезали на внутренней коре древо-дома. Шакалы переговаривались. Пара фурриек-койотов перебирали шнурки на своих шкурах.

Хесед и Гебура медитировали у костра, пытаясь успокоиться. Пусть для окружающих они казались стойкими, как вековые скалы, но в душе двух монгрелов вовсю властвовала тревога и страх. От этих испытаний зависело их будущее. Остальные, даже показав самый худший результат, все равно оставались членами своей стай. Для двоих же кагэми-фурри было лишь два пути: абсолютный выигрыш или полное поражение. И второй они никак не могли принять.

— Я не могу это больше терррпеть! — рявкнул Рыжий, ударив лапой по стене. Все посмотрели на шакала. — Здесь нет надзирррателей, а нам нельзя ни спать, ни есть. Вы как хотите, а я пррредпочитаю закончить испытание с комфоррртом.

— Не боишься, что мы сдадим тебя? — усмехнулся Коричневый.

— Не боюсь. Потому как уже некоторррое вррремя наблюдаю, как та парррочка, — шакал указал на койотов, — едят плоды.

Порванное ухо и Сломанный хвост запрятали под настил огрызки фруктов.

— Вот видите. Каждый из нас что-то да нарррушит. Я пррредпочитаю запрррет на сон, — с этими словами все трое шакалов завалились на ближайший настил.

Две пары фурри-волков брезгливо посмотрели на представителей младших стай. Вскоре ещё несколько фурри нарушило запреты: кто-то уснул, кто-то впивался в сочные плоды. Хесед скривился, только подумав о том, что этих фурри считают достойными, в то время как они с братом должны клыками и когтями доказывать своё право на жизнь. Чёрный фурри чихнул. Сладковатый аромат играл с его обонянием.

Сладкий?..

— Своядж? — Хесед обернулся к брату. Гебура принюхивался.

— Я тоже заметил, — белый фурри взял комок грязи и провёл им по носу. Пазухи забились, но и запах сладости не чувствовался.

— Сделайте так же, — братья протянули комки грязи младшим фурри. Те недоуменно смотрели на кагэми, но повторили за ними.

Кагэми-фурри прислушались. Шорох травы, разговоры, сопение спящих — ничего подозрительного. Вдруг слева раздался испуганный возглас. На Порванном ухе ползали личинки плакальщиков. Фуррийка пыталась сбросить их с себя, но насекомые крепко держались за густую шерсть. Мех фуррийки был измазан соком съеденных плодов. Такой же возглас раздался и со стороны фурри-динго. Все помещение кишело личинками плакальщиков. Фурри сбрасывали их себя, но те продолжали тянуться своими тонкими и цепкими лапками к зверям. Однако не только плакальщики оказались проблемой. Пока спящие фурри продолжали видеть сны, а настилы опутывали их толстыми стеблями. Пятнистые фуррийки прижались друг к другу, трясясь от страха. Разноглазка и Шнурок кидали комки грязи в ползающих рядом плакальщиков. Хесед и Гебура бросились к спящим, разрывая на куски лианы. Один из отростков был отброшен в сторону и попал на пятнистую фуррийку с поясом из перьев. Та, взвизгнув, отбросила растение в костёр. Огонь погас, оставив после себя лишь тлеющие угольки, а комната начала наполняться едким дымом. Паника окутала испытуемых.

— Успокойтесь! — пытался призвать к благоразумию Гебура, откашливаясь, но никто его не слушал.

В кромешной тьме, под искры затухающего угля, белый фурри почувствовал, как чьи-то пальцы переплетаются с его. Кагэми обернулся. На него смотрела пара некогда красных глаз, затянутых пеленой тьмы. Хесед сжал лапу своего Своядж и вопросительно наклонил голову в сторону. Гебура опустил морду. Вздохнув полной грудью, белый фурри возвёл на брата чёрные провалы глаз.

***