Цицианов

Жители Джаро-Белоканской области даже не думали платить установленную дань и не только не препятствовали отрядам дагестанцев совершать рейды в Кахетию, но и сами с энтузиазмом в этих рейдах участвовали. Когда же в начале зимы 1803/04 года пришло известие, что джарцы приютили у себя большое «скопище» дагестанцев, которое намеревалось грабить Восточную Грузию, не дожидаясь, как обычно, освобождения перевалов от снега, Цицианов приказал генерал-майору Гулякову «наказать» горцев. Экспедиция в составе семи батальонов пехоты, грузинской милиции при десяти орудиях подошла к Алазани и в районе урочища Пейкаро наткнулась на лагерь противника. Сурхай-хан, командовавший горцами, надеялся на прочность своей позиции: с одной стороны лагерь был прикрыт густым лесом, с другой — излучиной реки. Однако артиллерия картечными выстрелами через реку, а пехота штыковыми ударами заставили горцев отступать к реке. Поскольку ближайший брод в районе урочища Урдо был заперт Александровским редутом, горцам пришлось при отступлении переправляться вплавь. После дождей уровень воды поднялся, и многие всадники утонули. Согласно рапорту, урон неприятеля превысил 300 человек, потери русских составили 11 солдат убитыми и ранеными.

В ночь на 10 января 1804 года русские войска перешли Алазань у Александровского редута и двинулись к селу Джары. Лезгины попытались остановить их, но вновь были разбиты. Само село было оставлено жителями. Однако когда русские войска, преследуя отступавших лезгин, вошли в ущелье, произошла «конфузия», которую граф М.С. Воронцов так описал в письме Цицианову от 15 января 1804 года: «Василий Семенович (Гуляков. — В. Л.), водим будучи одной храбростью, пустился со всем отрядом в такое неприступное место, что ежели бы оно было нам и знакомо, никак нельзя было в оное войти. Он по обыкновению своему опередил всех и шел вперед, не открыв места (не проведя разведку. — В.Л.), без фланкеров и без всего. Одни грузины были еще дальше впереди, и это была его главная ошибка, ибо лезгины только что бросились с саблями на грузин, они все побежали назад и кинулись на нас; место не позволяло никак выстроиться, так что и нас сначала было опрокинули. Василия Семеновича убили у первого орудия; я возле него был, и со мною то же бы случилось, ежели бы бежавшая грузинская толпа вместе с неприятелем не столкнула с прекрутого яра, откуда я летел и разбился бы до смерти, ежели б не случилось упасть на других, которые до меня той же толпой были столкнуты. Как можно скорее я влез опять наверх и нашел, что наши опять стали собираться и в скором времени лезгин оттуда сбили. Как князь Дмитрий Захарович (генерал-майор Д.З. Орбелиани. — В. Л.), так и Алексей Алексеевич (полковник А.А. Леонтьев. — В.Л.) всё возможное примером и просьбами делали, чтобы солдаты не унывали. Идти вперед невозможно было, ретироваться назад тоже казалось невозможно, однако же с большим трудом отошли, не оставя ничего позади нас. Урон наш еще не известен, но убитых и раненых есть по крайней мере до 300 и много офицеров. Вчера и третьего дня все отсоветовали Василию Семеновичу туда идти; он сам почти признавал невозможность и говорил, что только хотел открыть место, но как открывать место со всем отрядом, не оставляя никакого резерва на случай несчастья? Бог знает, как мы оттуда вышли, никто из нас не думал пережить этот день. Теперь мы пришли на место лагеря и находимся в совершенной безопасности. Грузины обескуражены, наши жалеют о смерти генерала, но ничего не боятся. Их, говорят, более 7000, но на чистом месте, так как мы стоим, и 200 000 не боимся. P. S. Снарядов, а паче патронов у нас очень мало, провианту не более как на 9 дней; отступать же не хочется, да и стыдно»[690].

Потери лезгин были тоже велики, и потому уже на следующий день в русский лагерь прибыли представители нескольких аулов, прося помилования и соглашаясь дать присягу на верность. Цицианов понимал, что после неудачи экспедиции Гулякова трудно рассчитывать на что-то большее, и, отправив владетелям Джаро-Белоканской области несколько грозных посланий, не стал проводить новых карательных операций.