Цицианов

Экспедиция в Джаро-Белоканскую область произвела сильное впечатление на соседей. В «Актах Кавказской Археографической комиссии» напечатано письмо влиятельного дагестанского владетеля Сурхай-хана к генерал-майору Орбелиани (без даты, около 1803 года), в котором Сурхай-хан «на равных» разговаривает с представителем коронной власти: «Русский император, вероятно, вам приказал сражаться с джарцами, водвориться в их землях и сооружать на них укрепления, но я объявляю вам, что Джар не разнствует с моим владением; я готов принести за джарцев жизнь и имущество; я прибыл сюда потому только, что не признаю их подданными вашего падишаха. Если вы желаете себе спокойствия, то выведите своих солдат из этого владения на ту сторону Алазани, тогда между нами не будет столкновений, иначе я покоя не дам вашим людям в этой стране. В моих словах заключается собственная ваша польза»[684]. Этот документ — яркое свидетельство «принципа домино» в развитии того, что назвали Кавказской войной: покорение одной области обостряло отношения с соседними владетелями и ставило вопрос уже о их умиротворении.

После формального включения земель джарских лезгин в состав Российской империи в полный рост встал вопрос о судьбе ингелойцев, этнических грузин, вынужденных принять ислам и являвшихся фактически бесправными арендаторами на землях, ранее им принадлежавших. Пока позиции коронной власти на этой территории не полностью утвердились, правительство не торопилось с решением этого вопроса, поскольку не желало тем самым толкать лезгин в лагерь противников. Только в 1830 году согласно статье 7-й «Правил для управления Джарской и Белоканской областью», утвержденных главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом И.Ф. Паскевичем, ингелойцы были избавлены от произвола мусульманских владетелей. Достигалось это четким определением размеров податей, разрешением личного освобождения и переселения в Грузию с оставлением недвижимости прежним владельцам. Арендатор мог также выплатить десятилетнюю сумму, после чего освобождался от всякой зависимости от бывшего владельца. Один из пунктов указанных «Правил» гласил: «В заключенном в 1806 году с джарцами мирном трактате, по 9-му пункту, они, между прочим, обязались Али-абадские грузинские деревни (Ингелой) оставить свободными в отправлении христианской веры и в богослужении не чинить никакого препятствия, но против того джарцы, притесняя порабощенных ими грузинских крестьян в свободном отправлении христианской религии, воспретили им строить церкви и даже принимать к себе христианских проповедников, по каковым утеснениям ингелойцы, быв прежде христианами, мало-помалу впали в заблуждение мухаммеданства, — а потому учредить между ними свободное отправление веры и богослужения христианской религии и вызвать ныне же, по сношению с экзархом Грузии, достаточное число священников, как для отправления обрядов богослужения, так и для обращения желающих в православную веру, и к сему оказывать со стороны правительства всевозможное средство и покровительство».

Условия договора с джарскими лезгинами были нацелены прежде всего на обеспечение безопасности восточных рубежей Грузии — отказ от помощи горцам, готовящим набеги, и прекращение контактов с мятежным царевичем Александром. Кроме того, предполагался обмен пленными (в ходе которого лезгины обязывались выкупить у чеченцев полковника Дельпоццо). Взамен российская сторона освобождала 60—100 пленных джарцев[685]. Всего присягу приняли 27 вольных селений (5330 дымов) и 34 зависимых селения (3000 дымов)[686]. По мнению русского командования, в 1803 году в этих селениях проживало 90 тысяч человек, тогда как сами горцы называли цифру, более чем вдвое меньшую — 40 тысяч. Какой из них верить — сказать невозможно: местные чиновники в большинстве случаев старались данные завысить, чтобы преувеличить значимость территориальных приращений и увеличить подати; туземцы же всеми способами эти данные преуменьшали, дабы эти самые подати уменьшить.