Цивилизация, машины, специалисты. Человейник. Инсектоиды

Остановить, поставить на место подлецов и мерзавцев может только общество, а у общества должны быть мораль и религия — как инструменты для этого. Какие-либо иные структуры, кроме общественных, сделать это не могут, поскольку подлецы и мерзавцы находятся вне их измерений и по сути вне их видимости; быть таковыми — это ведь не преступление, и закона нет, а свобода ими быть есть.

Справедливость происходит из идеи, что существует — пусть как идея — справедливый миропорядок. Этот миропорядок периодически нарушается, и справедливость — это его восстановление. Справедливость — это категория моральная. Когда мораль начинает утрачиваться, размываться, в законе делается попытка ее формализации. Но полная формализация справедливости невозможна, поскольку моральная категория не может быть полностью формальной, полная формализация убирает моральную составляющую. Мораль допускает свободу, и мораль есть инструмент обеспечения свободы не менее, чем обеспечения структурности; полная формализация есть полное структурирование, что отрицает свободу.

Мораль можно нарушать, и это есть зона свободы и зона маневра. Отрицающая свободу выбора мораль есть уже закон. Сама система справедливости — это система многомерная, допускающая подход к одним вещам через другие, и одновременно система контроля и оценки одних вещей через другие.

Слово не прочно, им можно манипулировать.

Мысль изреченная есть ложь

© Тютчев

.

Изреченной мыслью легко манипулировать.

В основном — с целью лукавства: с целью посредством манипуляций с формой, в том числе со словесными формами, получить что-то содержательное для себя.

Лукавство находится вне компетенции закона — закон лукавством не занимается. Лукавство контролируется обществом. И только через множественные привязки: данные прогоняются через фильтры моральный, культурный, религиозный, опыта и т. д.

Когда кто-то лукавит, тогда общество говорит, как должно пониматься слово. Общество не выводит значение слова из каких-то объективных величин. Оно просто говорит, как слово должно восприниматься в контексте справедливости во всех её измерениях.

Мораль может быть без религии, законы могут быть без религии. Но именно через религию законы и мораль связываются в одно целое, и через эту целостность закон проверяется моралью, а мораль — законом. Нет такой области, где бы можно было прописать все возможные ситуации. Поэтому оценка ситуаций через множественные связи — это единственная возможность создания и поддержания стабильной системы со множественностью измерений и многомерностью подходов. Жизнь многомерна, и поэтому инструменты для контроля над жизнью и для ее поддержания тоже должны быть многомерны. Кстати, идея разделения властей — сначала на духовную и светскую — имеет эту же причину.

Машины как судьба

Начать можно с главного, с того, что лежит в корне проблемы: человек в качестве механизма имеет самый низкий КПД среди всех механизмов.

Это потому, что энергия человека расходуется на множество вещей, которые не являются в конкретный момент работы функциональными. У скотины в качестве механического механизма КПД только чуть больше.

С тем, как механизмы совершенствовались, они вытесняли менее эффективных людей с рабочих мест. И скотину тоже, и людей в качестве скотины тоже. Пришлось отказаться от гужевого транспорта и закрыть Гулаг. Но нужно сказать, что человек в качестве механизма всё равно остается неэффективен, что ведет к его исчезновению. Чтобы человек был эффективен, он должен быть смыслом, но в поздней цивилизации со смыслами еще большие проблемы, чем с неэффективными людьми-механизмами. Смыслы не просто утрачиваются, утрачивается даже представление о смыслах вообще.

Чтобы человек был удовлетворителен в качестве какого-либо механизма, его нужно прокачивать. При прокачке многие человеческие качества игнорируются и атрофируются.

Как говорил один из великих скульпторов: я просто беру глыбу мрамора и убираю всё лишнее. Точно так и с созданием машины: берем человека и убираем всё лишнее. Процесс напоминает обстругивание буратин.

Что такое специалист? По сути это машина для решения каких-то конкретных задач. А сделать специалиста — это все равно что сделать машину.

А что такое машина? Это объект, который выполняет какую-то задачу.

(Скотина — это специалист, а специалист — это машинная часть человека.)

Если человека не рассматривать как субъект, то его останется рассматривать только как объект.

Человек — это слабое звено. Исключение всего человеческого на всех уровнях — в том числе на внутреннем человеческом — повышает эффективность человека как машины.

Большие системы, например, корпорации и государства, рассматривают машину или специалиста как объект. Да и в маленькой фирме тоже: «нам нужен программист». Ведь о субъектной стороне не говорится, о человеческих качествах не говорится, они вторичны и лучше, чтобы их вообще не было. Потому что чем больше человеческих качеств, тем больше они мешают работе. Потом это умножается на многомиллионную цивилизацию.