Цивилизация, машины, специалисты. Человейник. Инсектоиды

Прибыль не получается из экономической деятельности, из-чего-то, прибыль устанавливается чиновниками-мандаринами. И в этом есть истина — потому что все связи известны, и в системе распределения если где-то прибудет — где-то убудет. Сначала люди создают эффективные товары. В середине периода мандаризма создается общая экономическая система, единый экономический комплекс. К концу периода мандаризма, когда все товары созданы, когда кажется, что вот-вот наступит изобилие, люди начинают создавать дефицит, потому что больше им создать в рамках превосходства, в рамках престижного потребления нечего. Создавая таким образом дефицит, люди создают проблемы друг для друга. И начинают торговать решениями этих проблем. Для торговли нужна свобода, которой в это время нет, и в системе создаются зоны свободы, т. е. участки управляемого хаоса, участки свободы нарушения законов (Если система не умрет вовремя, эти участки могут расшириться и систему снести). Это поздняя экономика мандаризма. Например, придумывают сложнейшие системы экзаменов и контроля, а потом придумывают, как эти системы обмануть.

Чей центробанк, например? Про это написаны тома, а чей центробанк — не понятно. Такая же непонятная ситуация с собственностью и ответственностью. Приватизация прибылей и национализация убытков — процесс перманентный. Всё регулируется всеми и всё распределяется всеми. Никто ни за что не отвечает, а во главе обычно оказывается актер. Который не хотел, которого заставили.

Например, есть 100 кланов по 100 человек. Есть 100 ключевых структур — министерств, корпораций, банков. Каждый из 100 кланов распределяет свои 100 человек в 100 этих структур. Так система максимально стабилизируется. Борьба почти невозможна. Да и не особо нужна, у всех ведь всё есть. Всё распределено и все отрегулировано.

Бывает, что система создается вокруг спецслужб. Концентрация уровня спецслужб ведет тоже к монополизации спецслужб. Собственно спецслужбы, органы власти, СМИ, министерства, банки — все превращается и объединяется в суперспецслужбу. Но при этом эта суперспецслужба еще и растворяется в количестве людей, которое она охватывает. Вначале спецслужба может быть, но далее она перестает таковой быть.

Мандарин работает как машина. Мандарин есть выражение одномерности мира, транслированное в человека и транслируемое из человека. Это ничего больше, чем функциональность и рациональность. Это бюрократ, действующий по программе, и при этом приворовывающий, и для себя, и для своего клана-племени, и чаще всего тоже по программе. Украдет не по программе — могут и посадить. Никаких идей и убеждений у него быть не должно, он чистый управленец-потребитель. Он человек-никто, поскольку всё остальное мешает одномерному представлению. Он может управлять всем, чем угодно, поскольку ко времени его появления все совершенно системы доведены до автоматизма, и личность руководителя не имеет значения. Например, спортсмены спокойно ставятся на должности чиновников и олигархов — функциональность систем от этого не меняется.

Так что управлять в общем не надо, нужно в меру красть и делиться — а как это делать, специальные люди расскажут, а при непонимании — сделают. При этом не наносить вреда функциональности системы — в этом и состоит искусство управления. И этот тип человека-мандарина, и этот тип управленства-мандаризма, они одинаковы во всем мире, во всех системах. Национальность не важна, поскольку когда устанавливается мандаризм, национальности больше нет. Сама система власти жестко пресекает все человеческие побуждения со стороны мандаринов. Потому что обычно они у них настолько неприятные, что лучше, чтобы их вообще не было.

Регулирование и распределение касается и самой системы власти. В поздней системе власть распределена так, что ответственных ни за что не найти. Но можно назначить. Таким образом происходит отчуждение от ответственности. И это в общем понятно — мало кто может понять причинно-следственные связи вообще и в системе в частности; а в отношении тех связей, которые понятны, лучше делать вид, что они непонятны.

Мандаризм может иметь внешне любую идеологическую или религиозную окраску, но она — только пустая форма. По сути мандаризм идеологической окраски не имеет и иметь не может, он отторгает любую живую часть любой идеологии, оставляя только ее мертвую формальную часть. Мандаризм есть механицизм ворующей клановой системы в условиях механистического существования властной машины вообще.

Идеология вроде бы нужна для управления массами. Но ошибка в массах. Идеология позволяет организовывать управление нациями, а не массами. Когда нации начинают рассыпаться, идеология принимает характер спекуляции на ее чувствах. Поскольку сначала исчезает, распадается всё сложное, то сначала распадаются идеологии. А масса не управляется идеологиями, она управляется психозами. Идеологии массе недоступны, поскольку слишком сложны. Это же касается и религий. Вообще идеологии и религии похожи, с некоторой натяжкой идеологии — это псевдорелигии и микрорелигии.