Цивилизация Просвещения

Вольтер в «Опыте о нравах» рассматривает покорение имперской Венгрии как повод или даже причину нападения 1683 года. «Ни один народ, прошедший перед нашими глазами… не был столь несчастен, как венгры. Их обезлюдевшая страна, разделенная между католиками и протестантами… Юный Имре Текеле, правитель Венгрии, поднял ту ее часть, которая подчинялась императору Леопольду. <…> Мехмет IV повелел великому визирю Каре Мустафе, наследовавшему Ахмету Купроглы, напасть на германского императора под предлогом мести Текеле. Султан Мехмет собрал свою армию на адрианопольских равнинах. Никогда войско турок не было столь многочисленным». Сто сорок тысяч регулярных солдат, 30 тыс. крымских татар… В общей сложности 250 тыс. человек. Эта орда опустошила Венгрию. Диспропорция между таким огромным множеством и слабой заселенностью венгерских равнин стала причиной шаткости всей затеи. Тем не менее ничего «не помешало продвижению Кары Мустафы. <…> Он дошел до самых ворот Вены (16 июля 1683 года), не встречая сопротивления, и вскоре осадил город». Благодаря героической обороне жители смогли продержаться до прихода подкреплений. В дверь Европы Просвещения постучался крестовый поход. Ближайшей помощи оказалось достаточно. Она вызвала внутренний распад османской военной машины. Польский король Ян Собеский, Карл Лотарингский… Все войско крестоносцев не превышало 70 тыс. человек. Оно было набрано по соседству: в Польше, на востоке и юго-востоке Германии — победа при Каленберге, в отличие от победы при Сен-Готарде, была одержана силами одной только «приграничной» Европы. День битвы при Каленберге (12 сентября 1683 года), величайший день в истории XVII и XVIII века, знаменует собой точку отсчета в процессе двукратного увеличения европейской территории.

На дунайской равнине австрийцы мудро продвигаются вперед в медлительном темпе, не переходя «границу». Австрия одновременно подчиняет себе венгерских аристократов и оттесняет турок. Мохач (1686), победа венецианцев, отомстивших за потерю Крита (после падения Кандии в 1669 году) оккупацией Пелопоннеса, продлившейся до 1715 года, взятие Азова Петром Великим (1696), Зента (1697), великая победа принца Евгения, — все это этапы движения к Карловицкому миру (1699). Турция навсегда потеряла контроль над равниной. Ее охрану несут группки немецких колонистов. Движение вперед продолжается с переменным успехом.

В 1716 году дунайская «граница» доходит до крайней точки, зафиксированной Пассаровицким (Пожаревацким) мирным договором (21 июля 1716 года): к (турецкой) Венгрии и Трансильвании, завоеванной за последние 15 лет XVII века, добавились Тимишоарский Банат, часть Молдавии и Валахии. В 1736–1739 годах, ценой уступок на востоке в пользу Персии в старинной распре двух ветвей ислама, а также благодаря французским специалистам турки укрепляют свои позиции. Почти на сто лет политические границы обретают стабильность. Согласно предварительным переговорам в Белграде (1 сентября 1739 года), Османской империи возвращаются куски Сербии, Боснии, Валахии, отобранные при Пассаровице. Юго-восточная граница Европы долгое время будет проходить по Дунаю, Саве и возвышенностям Тимишоарского Баната. Для Австрии это означало необходимость освоения 300 тыс. кв. км новых пространств. Просветители без сожаления оставили Балканы ради экзотических турецких безделушек. Вот какое заключение извлек из этого Вольтер в конце своего «Опыта о нравах»: «…Мустафа Купроглы… вернул часть Венгрии и восстановил репутации турецкой империи, но отныне границы этой империи никогда не будут простираться до Белграда или Тимишоары. <…> Знаменитые сражения, которые дал туркам принц Евгений, доказали только то, что их можно побеждать, но отнюдь не то, что у них можно многое отвоевать».

Чтобы движение вперед возобновилось, необходимо прежде всего, чтобы произошло объединение народов, чтобы различия в темпах роста постепенно подвели новую окраинную Европу к устойчивому центральному ядру. Между «приграничной» Европой на Востоке и на Западе есть коренное различие, которое предугадал Вольтер в «Истории Российской империи в царствование Петра Великого»: «Чтобы Россия стала такой же густонаселенной, такой же процветающей, такой же обильной городами, как наши южные страны, понадобится много веков и много царей, подобных Великому Петру».