Цивилизация Просвещения

Разная плотность населения служит одновременно и причиной, и следствием принципиальных отличий от Запада в освоении пространства. Путешественники не перестают изумляться. Итак, есть два уровня: на одном плотность населения составляет около 20 человек на 1 кв. км, на другом — менее пяти. Леса — там, где они были, — и степь ценились значительно выше. В районе новой российской «границы» леса и болота занимали более 80 % территории. Так обстояло дело в предгорьях Урала и Сибири. Рассмотрим эту бросающуюся в глаза разницу на более близком примере — примере Польши. Юбер Вотрен — лотарингец, родился в 1742 году, в 17 лет вступил в орден иезуитов, то есть принадлежал к элите гонимых эпохой Просвещения, о которых мало говорят. С 1777 по 1782 год он был наставником одного юного аристократа в обрезанной первым разделом и терзаемой Просвещением Польше. Это «страна, где нет камней и очень много деревьев», ланд, озер и болот, она полна воды: «…Дожди, которыми небо орошает землю, напоив ее, не стекают в ручьи, подобно крови в венах, чтобы освежить и оживить почву, а повсюду застаиваются и томятся. Весной бесконечное таяние снега, которого всегда в избытке, превращает Польшу в океан, делает невозможными путешествия, продолжается слишком долго, порождает бесконечные болота и чудовищное количество насекомых. Самая плоская провинция — Литва — отличается также самыми обширными и самыми многочисленными болотами, издавна служившими этому герцогству защитой от князей красной Руси: оно и сейчас почти недоступно с этой стороны. <…> Казалось бы, из-за бесчисленного множества этих самых болот воздух должен быть в высшей степени нездоровым; но это не так… Я прожил четыре года посреди болота более шести тысяч туазов ширины и бесконечной длины; каждое лето оно большей частью пересыхало, не испуская ни малейшего запаха; оставшаяся вода была исключительно прозрачной и даже более приятной на вкус, чем колодезная: эта прозрачность достигается благодаря чистому песку, служащему фильтром, и природной целебности донных отложений, состоящих исключительно из остатков тростника и других растений, почти не содержащих аммиака». Людей мало, и они бедны. «Это люди и животные… заражают воду своими останками. <…> В Польше… жители… немногочисленны, лишены нормального жилья и принуждены думать о самом необходимом; они оставляют мало отходов. <…> Бесконечные болота мало-помалу изменяют облик земли. <…> Огромное количество тростника, ирисов и трав, которыми они покрыты… идет на пользу только дну, которое со временем поднимается до уровня соседних земель. <…> Эти заброшенные участки покрываются злаками, которые идут на корм животным, и лишь потом, более иссохшая, более разложившаяся, почва включается в сельскохозяйственный оборот и принимает в себя семена, которые разбрасывает человек. <…> Леса тоже часто растут на болотах…», поэтому так значительны лесные пожары. Суровая зима поражает своей жестокостью, нередко гибельной для нищих и беспечных.

Именно этому миру, странному для путешественника с Запада, Европа эпохи Просвещения обязана своим пространственным преображением. Мысли между тем движутся медленно. Кант — самый восточный из великих. И Кёнигсберг расположен на территории, освоенной относительно давно. Лишь с наступлением первой половины XIX века появление плеяды пионеров новой математики послужило неоспоримым свидетельством подлинного расширения границ в духовной сфере.