Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей

К 1000 г. восточные азиатские культуры, простиравшиеся от Средиземного моря до тихоокеанского побережья Китая, насчитывали за своей спиной несколько столетий политической мощи, культурного прогресса и впечатляющего благосостояния. Европа на протяжении тех же веков была бедным, но спокойным и закрытым местом. И вот настал момент, когда баланс сил вдруг резко изменился. Все миры Евразии соединились в некое континентальное целое, и на этих театральных подмостках развернулась общая историческая драма. В тот период воинственные кочевники вырвались из Великой степи, пандемия чумы выкосила значительную часть человечества, а два великих мировых нарратива сцепились рогами. Но среди этого смятения идеи, изобретения, технологии и товары продолжали течь из Восточной Азии в Западную Европу. Там новый мощный нарратив христианского мира постепенно растворил феодальные границы, создал науку, а также породил сонмище мореплавателей, жадно ринувшихся исследовать морские просторы в поисках пути в Восточную Азию, о сказочном богатстве которой ходили легенды. Между тем на Востоке сформировался совершенно другой нарратив, основанный на стремлении возобновить прерванную историю славного прошлого. Этот нарратив породил царскую Россию, исламские пороховые империи и империю Мин в Китае. Все Восточное полушарие отныне было сплетено в единое полотно, но оно все еще ничего не знало об Америке, где возникали, достигали расцвета и рушились могущественные империи. Все это множество течений сходилось к одному драматическому моменту.

11. Нашествие с севера (850–1200 гг.)

В течение нескольких столетий до и после 800 г. Европа вызревала в темной и уютной утробе католического феодализма. Люди жили в своих крошечных мирках, где все соседи знали друг друга, а что-то незнакомое встречалось редко. Жизнь была бедной, но стабильной: ничего особенно не менялось от десятилетия к десятилетию и от поколения к поколению. В этот же период миры к востоку от Средиземноморья переживали расцвет и бурлили жизненной силой, переплетенные густой паутиной торговых связей. На протяжении веков здесь создавались и аккумулировались идеи, изобретения, культурные достижения и технологии.

Но затем…

Затем кое-что произошло. Словно огромный «евразийский стол» вдруг накренился – и центр тяжести со всем его интеллектуальным и художественным вдохновением, политическим весом и, разумеется, коммерческим духом переместился с Востока на Запад, из китайского, индийского и исламского миров в Европу. Почему так произошло? Что заставило стол наклониться?

На это нет однозначного ответа; исторические факторы никогда не бывают единичными. Но кое-что любопытное все же вырисовывается: если посмотреть на мир той эпохи глазами китайцев, можно увидеть, что для Срединного государства это был период значительной нестабильности. Трения между китайцами и варварами с севера продолжались веками, но в тот период консолидировавшиеся кочевые народы усилили натиск, успешно захватывая все новые части китайских территорий. Если взглянуть на мир глазами индийца, то в тот период исламские армии, пройдя через Афганистан, вторглись на субконтинент, положив начало драматическому противостоянию между двумя великими мировыми историческими нарративами – противостоянию, которое продолжается по сей день. Если же посмотреть на тот же мир глазами европейцев, то в центре внимания окажется затяжной конфликт, который вспыхнул между христианскими армиями из Европы и тюрками-мусульманами, контролировавшими побережье Леванта, во многом определивший дальнейший ход европейской истории.

На первый взгляд все это может показаться совершенно разными драмами, которые просто происходили примерно в одно и то же время. Они разыгрывались в разных театрах, расположенных на большом расстоянии друг от друга. Где Китай, а где Франция? Где Индия, а где Палестина и Малая Азия? Как могут быть связаны между собой эти удаленные друг от друга регионы мира?

Но если взглянуть на евразийскую сцену в целом, становится очевидно, что такое впечатление разрозненности – ложное – создается, только если смотреть на происходящее через призму историй городских цивилизаций. Если же включить сюда еще одну силу – скотоводов-кочевников – как неотъемлемую часть общей человеческой истории, можно увидеть, что все эти драмы разворачивались по периметру Великой степи. И все они были связаны с жившими там кочевыми племенами. В таком случае становится ясно, что в этом степном мире что-то происходило. Но что именно?

Может показаться невероятным, но корни этой истории уходят в Скандинавию, где жили язычники. Они приходились дальними родственниками племенам, которые в свое время германизировали Рим. Поскольку древние скандинавы были одними из последних, кто переселился в Европу, им достались суровые северные окраины, мало пригодные для земледелия. Они с трудом добывали себе пропитание охотой, рыбалкой и сельским хозяйством.