Цивилизация [с иллюстрациями]

– Я не думаю, а знаю точно. Видишь ли, Клеопатра, мир тесен – этот купивший парня "какой-то заезжий варвар" сидит сейчас перед тобой, – мы заржали всей компанией при виде её изумлённых глаз.

– Прости, досточтимый, я не хотела оскорбить тебя, – пролепетала гетера.

– Пустяки, мне правда в глаза не колет. А статуя, которую мы сейчас обсуждали – как раз его последняя работа…

– Судя по ней, Эллада потеряла великого мастера, которым могла бы гордиться.

– В теории, Клеопатра, – заметила Юлька, – А на деле что ожидало бы варвара в любом из эллинских полисов? Ну, получил бы он свободу, допустим, но так и остался бы бесправным метеком – не всякий эллин получает гражданство в ЧУЖОМ полисе.

– И это ещё в САМОМ лучшем случае – если бы случилось такое чудо, что его не затравили бы за его неканоническую оригинальность, – добавил я, – На деле же как раз от этого мы с Леонтиском его и спасли. Тоже своего рода чудо для парня, но для Эллады он потерян в любом случае. Да и сам Леонтиск разве не являет собой похожий пример, хоть и в более мягкой форме?

– Ну, с ним пока ещё ничего не случилось. Его порицают, но никто не трогает.

– Леонтиск – эллин и полноправный гражданин Коринфа. Да и ему ли не знать своих сограждан-эллинов? Ему не нужно объяснять, как опасно быть НАМНОГО лучшим, чем любой из окружающей его толпы. Я думаю, он и сам ничуть не менее талантлив, чем купленный мной у него парень-скиф, но он с детства приучен "уважать общество" и не раздражать сограждан СЛИШКОМ ярким превосходством над ними. Поэтому он жив и не затравлен, но в результате Коринф и вся Эллада имеет в его лице не ВЕЛИКОГО, а просто очень хорошего скульптора, а великий потерян для них точно так же, как и вот этот скиф, которого я увёз из Коринфа. Так что не он первый и наверняка не он последний…

– Глупцы, конечно, – согласилась милетянка, – Вот так же примерно и афиняне затравили Сократа.

– И Сократа, и Алкивиада, и Фемистокла, да и сам Перикл избежал остракизма только за счёт потакания толпе. Для этого он притеснял и доил союзников, а такое разве могло кончиться добром? Не просто глупцы – обезьяны! Ты была уже в нашем зверинце?

– Ну, уж туда-то Аглея сводила меня в первый же день – интересно, конечно! Но вот эти с их собачьими мордами не очень-то похожи на людей.

– Это те самые псоглавцы, которых ваши географы с лёгкой руки Гесиода где только не помещали, – пояснила ей моя, – А на самом деле они живут только в Африке, и как ты могла убедиться, это никакие не люди, а обыкновенные обезьяны. И ты не только на головы их пёсьи смотри, а ещё и на их поведение – ничего не напоминает?

– Верно, оно очень похоже на поведение дурно воспитанных людей, – признала гетера, – Ваши дети поэтому и дразнят друг друга обезьянами?

– Да, мы для того и привезли их из Африки, чтобы показывать нашим детям, на кого похож дурно воспитанный человек, – ответил я ей.

– Но внешнее сходство не так уж и велико.

– Есть и более похожие, – я имел в виду макак-маготов, тоже в нашем зверинце уже имевшихся.

– Да, я видела и их, но и они не настолько похожи на людей, чтобы объяснить эту вашу странную философию, по которой люди произошли от обезьян.

– Ну, не от таких обезьян – ещё более похожие на людей и покрупнее, близких к людям размеров, водятся южнее, в глубине Африки. Их встречали там моряки Ганнона Мореплавателя и приняли за диких волосатых людей, но живыми захватить не смогли и привезли в Карфаген только их шкуры. А были когда-то и совсем человекоподобные, мы бы с трудом от человека отличили, но это было настолько давно, что и памяти о них не сохранилось. Те из них, которые не развились в людей, давно вымерли, поскольку люди – даже голопузые дикари – оказались совершеннее их и лучше приспособленными к жизни.

– Меня вот и удивляет в вашем учении то, что у вас всё живое меняется…

– Погоди, я ей сейчас покажу, – сказал мне Серёга, пока я прикидывал, как бы ей подоходчивее разжевать, – Вот, смотри, – геолог принёс из другой комнаты две каменюки и показал милетянке одну с крупной раковиной аммонита, – Что это такое по-твоему?

– Ну, похоже на бараний рог, кажется…

– Да, похоже. А вот это? – он показал вторую каменюку.

– Такой же, но только… Таких маленьких бараньих рогов не бывает…

– Вот именно. А на раковину улитки не похоже?

– Ну, есть некоторое сходство, но именно вот таких улиток я никогда не видела и даже ничего о них не слыхала.

– Правильно, сейчас таких нет нигде. Когда-то очень давно их было много, но они все вымерли, и от них остались только вот такие окаменевшие раковины. Теперь есть только современные моллюски, которых не было во времена этих, – Серёга не вдавался в тонкости вроде той, что аммонит – не брюхоногий моллюск, а головоногий, родственный современным кальмарам и каракатицам, а не улиткам – по раковине это хрен докажешь.

У Клеопатры Не Той серёгины образцы забрала посмотреть Аглея, а уже у неё – духовенство. Рассматривают, меж собой переглядываются, качают головами.