Цивилизационные паттерны и исторические процессы

Большевистский проект, коротко говоря, представлял собой соединение марксистских идей с менее осмысленными заимствованиями из российской традиции. Его смысл обозначился более четко, когда проект превратился в практическую альтернативу существовавшей западной версии модерности (что явилось случайным результатом взаимодействия глобальных процессов с региональными структурами, но пришедшие к власти революционеры рационализировали его в качестве результата системной логики, которая, согласно Марксу, должна была привести к более высокому типу модерности). Новое общество, строительство которого, как считалось, уже началось, должно было определяться относительно ключевых институциональных черт своего западного противника. В этом смысле анализ данного проекта связан со вторым уровнем теорий модерности, рассмотренных ранее. Краткое описание советского ответа на развитие капитализма, демократии и науки поможет прояснить эти вопросы. Во всех случаях претензии на то, чтобы превзойти западную модерность, соединяли критику существующих образцов с воображаемым выходом за их пределы, но каждый из трех компонентов требовал особого отношения. Капиталистическая экономическая система отвергалась в принципе и заменялась плановой экономикой, но элементы капиталистической организации (начиная с форм оплаты труда и фрагментированных, но не полностью утративших значение рынков) были сохранены на практике и молчаливо признавались как необходимые для ориентированной на рост экономики. В то же время экономический и технологический динамизм капиталистической системы должен был быть превзойден с помощью рационального планирования. Что касается демократии, советская модель отвергала институциональные рамки, созданные на Западе, но делалось это во имя якобы подлинного единства воли народа и государственной власти, что стало возможным благодаря отмене классовых привилегий. Попытки присвоить и наполнить иным содержанием идею демократии (в противоположность явно антикапиталистическому видению экономики модерности), однако, предполагали формальные уступки – внешние атрибуты конституционного и представительного правления, которые могли быть реально использованы оппозиционными силами, когда вся эта модель переживала кризис. Наконец, амбиции превзойти Запад были наиболее выражены в науке: официальная доктрина представляла себя как всеобъемлющее научное мировоззрение, которое обеспечит подлинный прогресс науки, затрудненный в буржуазном мире классовыми интересами и реакционными идеологиями.

Интеграция и дифференциация

Как уже отмечалось, вопрос о российских источниках советской модели относится также к адаптационному процессу, который происходил после захвата власти. Проблемы, ограничения и потенциальные возможности имперского наследия наряду с глобальным соперничеством с более развитыми обществами повлияли на возникший тип общества модерности, который стал общим для коммунистических режимов. Первоначальный проект, рассмотренный выше, сыграл ключевую роль в формировании данного типа общества, но оно не может считаться всего лишь воплощением этого проекта. Логика проекта взаимодействовала с динамикой множественных исторических констелляций, а результаты такого взаимодействия несводимы к какой-то одной из его сторон. Как мы увидим, особое значение имели культурные аспекты этого развития. Культурный компонент не может быть сведен к явно выраженной и институционализированной идеологии. В экономической и политической сферах ключевую роль играли не вполне артикулированные, но культурно заданные определения целей и направлений – не в качестве программных принципов, но как элементы более сложной комбинации.