Цивилизационные паттерны и исторические процессы

Вместе с тем, с точки зрения Арнасона, можно говорить не о советской цивилизации, а о коммунистической модели модерности, обладавшей лишь некоторыми цивилизационными чертами. Арнасон уделяет внимание цивилизационным аспектам советской модели, характеризуя ее противостояние западной версии модерности. По его мнению, претензии на создание новой цивилизации, превосходящей западную модерность, играли ключевую роль в советском идеологическом арсенале. Обращаясь к периоду с середины 1960‐х по середину 1980‐х годов, Арнасон рассматривает «ретрадиционализацию» как одну из основных тенденций эволюции советской версии модерности. Речь идет о попытках представить «советский образ жизни» в качестве особой традиции, но эти попытки не привели к созданию устойчивой цивилизационной модели. В то же время Арнасон выделяет цивилизационные аспекты во взаимоотношениях СССР со странами Запада и государствами социалистического лагеря, прежде всего с Китаем.

С середины 1990‐х годов советская модель модерности уже не находилась в центре внимания Арнасона, обратившегося к изучению особенностей японской версии общества модерности234. В его исследованиях японского общества подробно характеризуются особенности экономического развития. Особый акцент при этом был сделан на «духе» японского капитализма, который рассматривался как необходимое условие не только его зарождения, но и последующей динамики. Работы социолога, посвященные восточноазиатским версиям модерности, заслуживают отдельного рассмотрения, но они не вошли в настоящее издание, за исключением статьи о влиянии советской модели на коммунистический Китай. Определенное представление об основных направлениях его анализа восточноазиатских обществ дает статья, сокращенный перевод которой был опубликован в журнале «Социологические исследования»235.

В дальнейшем Арнасон рассматривал общетеоретические проблемы цивилизационного анализа в своей работе «Спор о цивилизациях: исторические вопросы и теоретические традиции», а также в изданной совместно с Эйзенштадтом и Бьёрном Виттроком книге «Цивилизации осевого времени и мировая история»236. В 2010‐е годы под редакцией Арнасона и других ученых были опубликованы труды по исторической социологии, посвященные широкому кругу тем, в том числе греческим полисам и происхождению демократии, Римской империи в сравнительно-исторической перспективе, процессам модернизации в странах Северной Европы. Кроме того, Арнасон вновь обращается к проблематике социальных трансформаций и революций в модерных обществах237.

В работах российских исследователей интерес к концепции цивилизационного анализа в версии Арнасона проявился с начала 2010‐х годов. Важным шагом к более широкой рецепции данного подхода стала конференция с участием социолога – «Цивилизационная динамика современных обществ», проходившая в Социологическом институте РАН в Санкт-Петербурге в сентябре 2011 года. В дальнейшем в работах отечественных авторов рассматривались различные аспекты концепции Арнасона и возможности ее использования для изучения российского общества238. Если говорить о тех сторонах данной концепции, которые представляют сегодня особый интерес для российской социальной науки, следует выделить прежде всего два момента. Во-первых, предложенный Арнасоном социологический анализ советской модели модерности является актуальным для дискуссий о характере советского общества, а также о его историческом наследии. Во-вторых, разработанная им версия цивилизационного анализа позволяет по-новому взглянуть на цивилизационные черты российского общества и может послужить основой для критики идеологизированных подходов к проблеме «особого пути» российской (православной, евразийской и т. д.) цивилизации.