Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

Вообще, про «Аврору» уместнее сказать, что она не ушла, а была уведена в Манилу. И среди «манильцев» ее экипаж в наибольшей степени сохранил дух боевого ядра 2-й эскадры — дух адмирала Рожественского. В значительной мере его передают записки о походе и бое судового врача Владимира Семеновича Кравченко — участника еще китайского похода 1900 года, близкие по тону и по сути к запискам командира крейсера. Так, говоря о причинах поражения нашей эскадры, Кравченко пишет:

«Мы были разбиты превосходством одного артиллерийского огня противника и по качеству и по количеству. Это и есть главная причина поражения; все остальные бледнеют перед нею.

Серебряная закладная доска крейсера 1-го ранга «Аврора»

Командующему эскадрой адмиралу З.П. Рожественскому многое ставят в вину: выбор пути, недостаточность совещаний, игнорирование командиров, плохую разведку, пожары на наших судах, перегрузку их, присутствие транспортов, печальную роль миноносцев и т.п.

Я глубоко уверен, что в том положении, в котором находился адмирал Рожественский, другой на его месте наделал бы ошибок еще больших, гораздо худших. Нужно знать и вспомнить все перипетии нашего похода.

И только благодаря железной непреклонной воле и энергии человека, стоявшего во главе, возможно было, чтобы “армада” эта, составленная из самых разнородных судов и команд, плохо снаряженных, мало плававших, совсем не обученных, наконец, не веривших в успех дела, могла обогнуть половину земного шара.

Адмирал сделал все, что было в его силах, а ошибки, если таковые были, искупил своей кровью. Насколько я заметил, с особенным энтузиазмом и уважением относилась к своему адмиралу молодежь»^{157}.

«Дмитрий Донской»

Командир крейсера-ветерана капитан 1-го ранга Иван Николаевич Лебедев был смертельно ранен в бою, но сохранились донесения и показания его единомышленника и друга — старшего офицера крейсера капитана 2-го ранга Константина Платоновича Блохина, награжденного за Цусиму орденом Св. Георгия 4-й степени. А его за этот бой мало кому дали. В своем донесении о бое 14 мая 1905 года Блохин, в частности, пишет:

«Около 6 часов вдоль линии наших судов пробежал миноносец “Буйный”, неся сигнал: “Командующий передает начальствование флотом Адмиралу Небогатову”.

В Командующего верили, и потому сигнал этот, отрепетованный судами эскадры, произвел на всех тяжелое впечатление»^{158}.

Чтобы понять значение этой фразы Блохина, человека, который еще более чем сутки спустя дрался на своем корабле, из вежливости переименованном в крейсер из броненосного фрегата, с 6 (шестью!) японскими крейсерами, серьезно повредив два из них (неприятель предпочел «временно отступить», ожидая, пока вредный русский крейсер сам пойдет на дно), стоит прочесть все страницы его донесений и показаний. Блохин — суровый моряк, которому русский флот обязан уже тем, что последнее сражение в боях 14–15 мая, пусть не между эскадрами, но судами, было практически выиграно учебным полу разоруженным кораблем Русского Императорского Флота у во всех смыслах превосходящего врага!

С боевого мостика видевший почти мгновенную гибель «Ослябя», выход из строя эскадры горящего «Суворова», страшные пожары и разрушения на «Александре» и «Бородино», капитан 2-го ранга Блохин, как простой матрос, считал, что еще не все потеряно, если эскадру возглавляет Адмирал Рожественский. Слова такие дорогого стоят. Тем более, что за сто лет в «широкой» литературе они почему-то ни разу не воспроизводились.

Учитывая, что в 6 часов вечера 14 мая был еще жив командир Лебедев, у нас нет оснований считать, что его мнение о значении Адмирала для эскадры, сколько-нибудь отличалось от мнения его старшего офицера.

«Буйный»

Этот миноносец не требует представления ни для кого, кто хоть что-то слышал о Цусиме. Именно он спас 204 человека из экипажа «Ослябя» и снял с горящего «Суворова» под огнем японской эскадры Адмирала с 6 офицерами и 5 нижними чинами штаба и 11 моряков команды флагманского броненосца, включая боцмана Наумова.