Цвет абрикоса

- Сестрица-то теперь в любовном хмеле. Наверное, удалилась в страну упоения и уже не принадлежит земному миру, - так сказала Юйнян.

- То, чем они за пологом занимаются, нам не ведомо. Не понимаю, какое удовольствие в супружеских делах? - заметила Жолань.

Юйнян улыбнулась:

- Спустись с горы, где ты ныне обретаешься, в долину и расспроси прохожих. Может, и поймешь что к чему.

- Дождемся завтрашнего дня. Когда старшая сестрица выйдет из спальни, спросим у нее, - решила спор Яонян.

Так говорили они, страшась того дня, когда наступит их черед. За разговорами минула стража. Сестры разделись и легли спать, но в головке каждой вертелся один вопрос: в чем суть супружеских дел, коими заняты Чжэньнян и Юэшэн? Их души и тела пылали страстью, словно вязанки сухого хвороста. И девственные, нефриту подобные лона уже засочились влагой любви.

А между тем жених и невеста наслаждались супружескими радостями. Она заглатывала его плоть, исполненную грубой силы, а он радовался нежной податливости ее натуры. Они не боялись показаться друг другу пошлыми и заслужить порицание. То была радость самой природы. И когда клепсидра отмерила четвертую стражу, Чжэньнян дошла до грани упоения. Ей казалось, что душа вот-вот покинет ее и она навеки расстанется с жизнью. И тогда студент обнял ее, и они заснули благодатным сном.

На следующее утро, едва поднявшись, сестры велели Гуйпин отнести новобрачным завтрак. Те уже встали и были заняты туалетом у зеркала. Когда они наконец вышли в залу, то сели рядом - не могли расстаться друг с другом хотя бы на минуту. Скажем сразу, с самой ночи весь день они были вместе: лежали ли на изголовье, смешивая аромат киновари с благоуханием коричневого дерева, или сидели за столом.

Между тем день начал сереть, и студент вышел из ворот. В комнату Чжэньнян всем скопом пришли сестры. Первой взяла слово Юйнян:

- Сестрица! Раньше ты нам не ставила препон. Но не напрасно ли третьего дня мы заключили союз и поклялись в верности до гроба? Ты, нежась в постели, согрета любовью и тебя не печалит, что другие тем временем не могут глаз сомкнуть. Неужели так ненасытна и жадна до любовных утех, что забыла о слове, которое мы дали друг другу?

- Сестричка-невеста! - включилась в разговор Яонян. - Как говорится, ты пристроила гнездышко под стреху. Не обращай внимания на других.

- Разве старшая сестрица собирается наслаждаться красотой своего мужа в одиночку? - заметила Пань Жолань.

И тогда Чжэньнян успокоила их:

- Когда сегодня он вернется, будем сообща служить ему у ложа. Договоритесь о порядке меж собой сами. Сделаем, как он пожелает, я же вовсе не хочу, чтобы вы остались не у дел.

Сестры с нетерпением ждали захода солнца. Чжэньнян вернулась в спальню. Подумала: "Каждую из сестер я должна ввести в чертог любви. Но лучше не говорить мужу об этом прямо. Попробую сказать ему это при посредстве стихов". И, взяв кисть, она вывела такие строки:

Как дивен сад. Задумчиво просты
душистые бутоны в зелени листвы.
И каждый куст готов к стене припасть,
и каждому кусту стена не даст упасть.
Так разве деревце о трех ветвях
должно в чужих садах благоухать?

Она перечитала стихи и спрятала их в туалетный ящичек при зеркале.

А тем временем студент, выйдя из усадьбы, прямиком шел в квартал Пинкан - к Мю десятой. Он постучал в тайную калитку, которую вскоре ему открыли. Войдя на жилую половину дома, прикрыл за собой двери и поднялся на второй этаж, где была спальня певички. Он распахнул парчовый полог. Мю увидела его и в сердцах выругалась:

- Распутник! После ночи, проведенной с вами, мои мысли только о вас. Занемогла, ожидая вас. Как мне плохо - вот-вот уйду к Девяти истокам[40]! Если бы вы сегодня не пришли, наверняка не застали бы уже в живых. Идите ко мне быстрее, развейте печаль, вдохните в вашу рабу жизнь!

Видя, как она слаба, студент сдержал себя. Но Мю, точно голодная тигрица, уже тащила его на кровать. В тот миг она была похожа на неуспокоенного духа, который встретил на дороге зазевавшегося прохожего. В конце концов, перестав тянуть его за платье, певичка распростерлась перед ним совершенно обнаженная. Будучи не в силах сопротивляться ее натиску, студент снял платье и забрался в постель. Мю бросилась в его объятия - так отягощенный долгой болезнью надеется получить облегчение от хорошего лекарства.