Цвет алый

я села, как обычно, у окна, купила десятирублевый билет за золотую новенькую монету, билет оказался несчастливый, но на обратной стороне не было рекламы, а был следующий текст:

идеальное время никогда не наступит, вы всегда

либо слишком молоды, либо слишком стары,

либо слишком заняты, либо слишком устали,

либо еще что-нибудь.

если вы постоянно беспокоитесь

о выборе идеального момента,

он никогда не наступит.

цени момент.

я верю в чудеса, я верю, что такие записки приходят многим, но только тот, кто обращает на них внимание, является подлинным адресатом.

* * *

запах – это очень важно.

это то, что останется в твоей памяти, даже когда краски сотрутся, а имена забудутся, впрочем, имена забываются первыми,

это то, как пахнет время.

* * *

ночами, нагло-белыми, невыносимыми, трогаю пальцами время, не в состоянии остановиться, тереблю его, как последнюю нить жизни, нет, не нить – струну, стальную, подобную тем, что так нерегулярно терзают подушечки моих пальцев и успокаивают душу, черный телефон на стене, двор-квадрат в окне, старая сырая парадная, синий «честер», капли по лицу, музыка, рвущаяся изнутри, холод-холод-холод… какой-то никчемный чужой непраздничный праздник, снова холод.

Одновременно

Сижу в кафе с Набоковым, пью свой кофе, пишу… жестом прошу счет.

подходит официант, улыбается, кивает на тетрадку:

– письмо дедушке пишете?

– ага, дедушке морозу…

– и как, сбывается?

– а то!

– а вы прочтите мне, чтобы я знал, как писать, чтоб точно сбывалось…

– главное – искренне, то, что думаете, пишите.

– а вы так много написали… много думаете, значит… наверное, эрудируете часто?

– о да! каждый день эрудирую, пока никого нет дома.

* * *

– вы близко общаетесь сейчас с ней?

– ну, на прошлой неделе я выпила весь ее бар и потребовала денег на такси… видимо, близко.

* * *

главное, чтобы не было так:

– кто отец твоего ребенка?

– Джек…

– ???

– Джек Дэниэлс.

* * *

…и мы почти одновременно перешли на виски, на ты и в его комнату.

* * *

кажется, у меня ослабевает воля к жизни, это я поняла по исчезнувшему желанию курить…

* * *

«я в щщи. сегодня весь день пью и читаю один и тот же роман!»

это мой приятель, прожигатель жизни и ловелас, добрался до Буковски…

* * *

хочу напиться, до потери самосознания, стыда и, возможно, макияжа.

* * *

есть люди, которых за их наглую довольную морду и острый язык хочется избить, но вдруг ты понимаешь, что последнее слово в предложении лишнее.

* * *

любопытная вещь из детского сознания.

когда мне было года, наверное, 4, я думала, что слово «Цой» нехорошее, потому что его писали на стенах и заборах, и потому что оно ТОЖЕ ИЗ ТРЕХ БУКВ, а не менее часто встречавшаяся надпись «В. Цой» мне казалась совсем нелогичной, во-первых, из-за точки после предлога, во-вторых, из-за какой-то неправильной падежной формы ругательного, как мне тогда казалось, существительного.

вероятно, я была очень интересным ребенком.

Железная стена понимания

* * *

Я хочу, чтобы Париж, середина XX века, мы сидели в кафе на Монмартре, за окном на мостовую лил дождь, мы пили вино… и чтобы я была Эдит Пиаф

* * *

этот человек читает меня как книгу, и более того – не смотря в строки, угадывает, что будет дальше, и он знает, что между строк.

* * *

однажды начав эту череду предательств (помните у Кундеры?), ты уже не можешь остановиться, выбирая лишь то, что тебе действительно надо, оставляя ненужный город, расставаясь с надоевшими приятелями, с которыми больше не о чем говорить, выбрасывая старые джинсы…

сначала это происходило легко и как-то само по себе, но, чем дальше, тем ценнее каждый день, минута… поэтому надо учиться рубить резко, четко и с хрустом.

* * *

осознание своей всеобъемлющей внутренней пустоты растет и распирает, как пустота может давить изнутри? может, она более насыщенная, чем эта ваша киселевая любовь, которую вы так холите и лелеете, чтобы не оказаться лицом к лицу сами с собой? или – вы мудрее меня, можете жить счастливо?

* * *

мне скучно общаться с людьми, скучно быть с собой – сами понимаете, к концу записи вам надоест эта моя пластинка, а человек внутри меня крутит ее круглые сутки.

вечно раскалывающаяся голова из-за злополучных сосудов и традиционной пачки крепчайшего табака в день, с этой болью невозможно спать, невозможно дышать, к этой боли нельзя привыкнуть.

пора прекращать, прекратила, теперь у меня нет этого маленького удовольствия – дымить…

* * *

я сделала и это.

не могла молчать, вот и сказала, страшные-5-букв-первая-л.

тут реакция не важна, просто сказать,

реакции не видела.

потому что сказала я об этом чаю, стоящему передо мной, чай не отреагировал никак.

я боялась посмотреть в эти глаза, потому что в моем взгляде могло быть слишком явное желание взаимности, даже – требование.

ну, впрочем, похоже, я наткнулась на железную стену понимания.

* * *

…растерять друзей, ощущения, себя… мечтать о прошлом,