Цвет бедра испуганной нимфы

Дверь в квартиру Марушкиных оказалась не заперта, и внутри было тихо. Нина вошла осторожно, словно боялась спугнуть эту тишину. Из огромной прихожей вели два коридора: один в сторону гостиной и кухни, второй – к трем остальным комнатам. Марфина прошла по второму, заглянула в кабинет Леонида – на всякий случай, потом приоткрыла дверь спальной хозяев, третья комната, как видно, планировалась как детская, но использовалась как гостевая, хотя на ночлег у Марушкиных кто-то останавливался крайне редко: даже Нина, ближайшая подруга, ночевала у них всего один раз. Там тоже было пусто. Тишина казалась абсолютной, и это пугало. Не было слышно никаких звуков: ни в квартире, ни за ее стенами, и за окнами была тишина, словно умер весь мир и время остановилось.

Нина направилась на кухню и, только подойдя к порогу, увидела Жанну без халатика, в одном белье. Она сидела за столом, на котором стояли бутылка виски и блюдо с какими-то закусками. Подруга обернулась и показала на стол:

– Ну вот, ты видишь, как сижу теперь и Ленечку поминаю.

Марфина подошла, обняла подругу и прижала ее к себе, беззвучную и податливую. Почему-то вспомнилось, что именно так когда-то в далеком детстве она прижимала к себе любимую куклу и так же разговаривала с ней, не ожидая ответных слов и поцелуев.

Бутылка виски была почти полная, Жанна если и приложилась к ней, то выпила совсем немного. Нина села за стол и посмотрела на подругу детства: лицо бывшей Гуренко опухло от слез, но глаза были сухими.

– За что? – прошептала Жанна и повторила: – За что мне это? За что его? Он работал как проклятый. И ведь не такие уж большие деньги имел. Вот квартиру новую купили, машину, отдыхать ездили… У нас почти ничего не оставалось, только на еду и одежду… Мне вчера Ленечку показали, а он без одежды и мертвый… Ты его видела?

– Я за ним поехала… А потом только мертвым…

– И как ты сама после этого?

– Плохо. Меня сразу в камеру как подозреваемую.

– Это они могут, – усмехнулась подруга. – Вместо того, чтобы преступников ловить, сажают в камеры ни в чем не повинных людей…

Она потянулась к бутылке, коснулась ее, и та упала. Нина подхватила ее.

– Налей себе и мне! – приказала Жанна. – Помянем. У нас ведь с Ленечкой, кроме тебя, друзей не было вовсе. Он ведь за тобой начал бегать вначале, а мне так обидно было… Так обидно! Ты даже не представляешь, насколько. Наливай, чего сидишь. В холодильнике есть сок, но я уж запивать не буду, раз такое горе.

На блюде лежали суши и роллы, стола баночка с соевым соусом и еще одна с зеленой японской горчицей.

– Я вчера вечером заскочила в японский ресторанчик и взяла навынос: думала, с Ленечкой посидим, как обычно, поговорим, помечтаем о будущем… У нас ведь такие с ним планы были, – Гуренко вздохнула, посмотрела, как Нина наливает виски, и продолжила: – Это ведь не какое-то там дурацкое бизнес-планирование, мы думали про дальнейшую счастливую жизнь, чтобы дом, дети, любовь до гроба…

Жанна произнесла страшное слово и подняла взгляд, как будто только сейчас до нее дошел его смысл, и заморгала, собираясь заплакать.

– Выходит, все: и теперь вопрос только в том, когда мы с ним соединимся навеки.

– Помянем Леню! – предложила Марфина только затем, чтобы подруга потеряла нить разговора.

Гуренко не то чтобы имела пристрастие к спиртному, но в компаниях иногда напивалась – не особо часто, но глупости порой совершала похуже всякого алкоголика. Она и Нине как-то честно призналась за пьяным столом, что никогда бы не отбила у нее Леню, просто она перебрала тогда и не помнит, как все произошло у них. А потом уже поздно было, как она выразилась тогда, назад рулить. Конечно, это была не совсем правда – в тот самый вечер после окончания летней сессии будущие супруги из кафе уезжали вместе. Гуренко шла на своих двоих, причем очень быстро, чтобы улизнуть незаметно от подруги, подхватив под руку чужого ухажера… Чувства вины у Жанки не было ни тогда, ни потом, потому что она наверняка знала, что у подруги с Леней никогда ничего не было. Гуренко просто взяла то, что плохо лежало и, по ее мнению, никому не было нужно, кроме нее. Но тогда ни она, ни сама Нина, ни тем более Марушкин не могли даже представить, как страшно это все через десяток лет закончится.

– А с кем он вчера должен был встретиться? – поинтересовалась Марфина, когда они выпили.

– Откуда я знаю? – прошептала Жанна. – Леня никогда не посвящал меня в свои дела. Но в последние дни он изменился, был какой-то радостный, прямо светился весь. Сказал даже, что скоро у нас все изменится. Мы будем жить для счастья…

Подруга замолчала, а потом всхлипнула.

– И что теперь? – выдавила она сквозь слезы – Все кончено: теперь моя очередь отправляться за ним…

Похоже, эта мысль прочно засела в ее голове. Надо было как-то сбить Жанну с нее.

– Помнишь, как в школе мы умели радоваться каждой мелочи? – спросила Нина. – Новая юбочка – уже счастье, мальчик на танцах обратил внимание – домой летишь как на крыльях.