Цвет бедра испуганной нимфы

– Потому что я вдруг вспомнила, как тогда открыла багажник, чтобы… Неважно, лампочка зажглась, и я увидел Леню. То есть я лица еще не видела, только его костюм, ботинки, носки… Вдруг сейчас поняла, что это были не его носки. Леня всегда очень внимательно относился к выбору своего гардероба…. Он очень тщательно подбирал рубашку, галстук… Он, например, не носил розовые или сиреневые рубашки – считал, что это дурной тон. Зеленую не надел бы никогда. На нем всегда была вечно живая классика – такой английский стиль, если вы понимаете, о чем я.

– Естественно, – ответил Петр, – однобортные пиджаки. Шерсть, твид, ботинки «оксфорд», носки всегда на тон темнее костюмных брюк, но не черные… Черные носки только с черными брюками и черными ботинками.

– Значит, вы знаете, о чем я. А когда я подняла крышку багажника, то увидела носки… Какие-то ужасные, просто отвратительные бледно-зеленые… Мне кажется, то и с розовыми полосками. Такие страшные носки никто не надел бы. Разве что дальтоник.

– Может, свет на них так упал? Электрическое освещение порой меняет цвет тонкой синтетической ткани.

– Это был не тот случай. Потом я увидела лицо Лени…

Нина замолчала и выдохнула.

– Вспоминать страшно. Ему выстрелили в лицо два раза. Стреляли в упор, и там все было обожжено, в черных пятнах.

– Я знаю, – произнес Елагин, – вам теперь кажется, что это был не он. Но жена опознала тело.

– Я вчера ей сказала про носки, но она не восприняла. Рукой махнула, и я не стала больше затрагивать эту тему.

– Понимаю вас, – произнес Елагин, – я был на первом курсе, когда отец умер. Он лежал в гробу, не похожий на самого себя, какой-то чужой… Уже потом, когда гроб закопали и меня с мамой везли домой, я вдруг отчетливо понял, что закопали какого-то незнакомого мне человека, а мой настоящий папа – живой… Живет сейчас где-то, может быть, далеко, а скорее всего, где-то поблизости… Представлял, что он приходит иногда к нашему дому, чтобы посмотреть на меня, на маму, порадоваться за нас, что мы такие живые. На соревнованиях перед каждой важной схваткой смотрел в зал, искал его глазами: почему-то не сомневался, что он там и ждет от меня победы.…

Петр посмотрел на Нину, а потом снова обратил свой взор на бегущую навстречу улицу.

– Вы любили Марушкина? – спросил он. – Ведь вы какое то время встречались.

– Не знаю, – вздохнула Нина, – когда-то давно, может быть. Но он выбрал Жанну. И я за них радовалась. Она ведь моя лучшая подруга. А сейчас она немного не в себе – немного неадекватная. Завтра Леню кремируют… Жанна говорит, что все время будет держать урну при себе, чтобы не расставаться с мужем.

– Она мне говорила то же самое, – признался Елагин, – сказала, что даже если уедет за границу, возьмет урну с собой. Куда она собирается – не знаете?

– Никуда. Это она только говорит так. А вот ее мама все время мечтала о загранице. Мы маленькими с Жанкой были, а она говорила, что мы счастливые, у нас впереди вся жизнь, будущее другое и возможности. Как она уверяла, мы сможем увидеть Рим, Париж, потому что теперь новое время. Ну, в общем, она оказалась права. Жанна Париж увидела, а я нет… Мы должны были все вместе тогда ехать… Леня, Жанна и я. Но в последний момент я потеряла паспорт… Не потеряла, а засунула куда-то и не могла найти… Потом он сам нашелся… Но я к тому времени себе уже новый сделала.

– А на Мадагаскаре вы с ними не были?

– Собиралась, но Жанна сказала, что там делать нечего. Там даже морских пляжей нет: все купание лишь в бассейнах при отелях, сервис плохой, на улицах полно нищих…

– Вы Владимира Карташова не помните?

– Почему не помню? Очень даже помню. Один из лучших моих студентов, а вы с ним знакомы?

– Немного. Он ведь теперь карьеру сделал.

– Правда? Я рада за него. Он составил очень серьезный бизнес-план по инвестициям в строительной отрасли. Там, правда, столько ошибок было, но я все поправила… А где он сейчас?

– Возглавляет строительную корпорацию.

– Ну я рада, что хоть у кого-то что-то получилось. Передавайте ему привет от меня.

– Так вы и сами можете. Номер его телефона вам дать?

– Не надо: у меня должен быть. Он ведь за мной пытался ухаживать. В ресторан пригласил, я пошла, а потом пожалела…

– Я догадываюсь почему, – соврал Елагин.

– Ну да, – согласилась Нина, – он очень настойчивым оказался и отказов не принимал. Отправился меня провожать, а потом пытался проникнуть в квартиру… Вы представляете?

– Проникнуть в квартиру? – переспросил Петр.

– Да, – кивнула Марфина и удивилась, – так, может, это он и в этот раз ко мне пытался забраться, а я от него через балкон соседей сбежала? Чуть не сорвалась… Даже сейчас страшно вспоминать… И машину, которую взорвали, я тоже у него купила. Он взял ее в кредит, а денег выплачивать его у него не хватало, вот я и согласилась у него ее взять. Но это еще до нашего похода в ресторан было. Машина хорошая… – Нина вздохнула. – Была… Перфорированная кожа, вентиляция сидений…

– Застрахована?

– А как же. Я все риски страхую, – объяснила Нина, – даже свою жизнь. Так учили меня, страхуйте все, что можете потерять.