Цвет бедра испуганной нимфы

– Ну да, – согласился мужчина, – Леня прилетел ко мне на остров. Мы с ним в океане тунцов ловили, марлинов разных. Я ему рассказал, как я честную жизнь начинал на Мадагаскаре. Я же на банках… то есть на отмелях в океане или среди рифов промысел наладил. Сначала сам нырял, потом людей нашел… Ведь есть рыбки, которые по пятьдесят штук баксов стоят. Мне такие не попадались, правда, но я как-то вначале своей рыболовной деятельности поймал за пару-тройку дней дюжину золотистых рыбок с голубыми глазами… Обычно продавал добычу на берегу китайцам, которые пасли таких, как я, ловцов. Отдавал за половину каталожной стоимости… Принес я им этих голубоглазых красавиц. Смотрят они и не понимают, что это… Но потом предложили за все двадцать тысяч долларов… Я обрадовался сначала, а потом понял: что-то тут не так. Короче, вернулся на борт своего катерка, залез в компьютер и вижу, что это я вытащил из рифовых расщелин золотого басслета – крайне редкую рыбку, и цены на нее не установлены. Через день меня уже сами китайцы разыскали и предложили сто пятьдесят косых за весь товар. Я сразу себе и катер получше взял, и акваланги, ловцов нанял, кислородную камеру оборудовал для декомпрессии, чтобы люди мои, с глубины поднимаясь, не получили кессонную болезнь…

– Марушкин один приезжал или с Жанной?

– С женой, разумеется. Но она с нами в океан не выходила, ее укачивает на волнах.

– Марушкины с Ниной были? Или Марфина к вам потом одна приезжала?

– Я же предупредил, что о партнерах и о своем бизнесе ничего говорить не буду.

– Вы же только что очень интересно рассказывали о своем бизнесе.

– Да какой это бизнес – развлечение разве что. Вы не представляете, какое это удовольствие – целый день болтаться в океане! Уходишь на глубину между рифами, а там акулы… Поначалу страшновато было, а потом привык. Главное дело – не дергаться и не бултыхаться… Нашел расщелину, суешь туда руку, а там…

– Мурена! – подсказала Бережная.

– Упаси боже! – поморщился Пожарский. – Но вся эта красота тоже надоела, потому что там нашелся более прибыльный бизнес. Там же, на Мадагаскаре, камней самоцветных столько, что у любого нищего ими карманы набиты – только места надо знать, где брать можно.

Он поднялся.

– Я, пожалуй, пойду, а то вы со своими вопросами, а меня некстати на откровения пробило…

– Только один вопрос. Можете не отвечать, конечно. Но к давнишнему убийству банкира Карпенко и его жены…

– Никакого отношения не имею ни я, ни мои пацаны, которых перестреляли непонятно за что. На меня повесили мокруху, пустили слухи, что я беспредельщик. Но я знаю тех, кто сделал это… Могу сказать, потому что этого человека больше нет. Каро Седой, которого вы вроде как знаете. То есть знали, а значит, не станете сомневаться. Он это сделал, без всякого сомнения утверждаю, а мне предъяву с его подачи выкатили: чужого кабанчика завалил и чужое лаве забрал. И так прижали, что пришлось срочно рвать когти.

Семен Ильич жестом подозвал официанта, а когда тот подошел, положил на стол три тысячных купюры.

– Надеюсь, этого хватит.

Счастливый официант поспешил удалиться. Пожарский тут же поднялся, показывая, что встреча завершена.

– Почему именно Мадагаскар выбрали? – задала еще один вопрос Вера.

– Просто хотелось подальше куда-нибудь, чтобы не нашли. А там оказался совсем иной мир. И другая жизнь пошла. Я там даже книжки читать начал. И ведь пристрастился к этому делу. Без книг теперь жизни себе не представляю. «Время не ждет», «Моби Дик», «Морской волчонок»…

Бережная кивнула и тоже поднялась.

– Когда вы видели Жанну в последний раз?

Семен Ильич усмехнулся и покачал головой.

– Вы сказали, что зададите только один вопрос, а это уже третий.

– Можете не отвечать, если это секретная информация.

– Почему секретная? – спокойно переспросил Семен Ильич. – Я к ней обязательно заеду, может быть, даже сегодня. Но мы с ней постоянно на связи, особенно сейчас, когда ей нужна дружеская поддержка. Жаль, конечно, что мы никогда не узнаем, кто убил Леню.

– Мне кажется, что скоро все станет ясно, – ответила Вера, – может быть, еще до вашего отъезда убийца будет задержан.

Она вернулась в офис, и дежурный сообщил ей, что Елагин вернулся с девушкой, которая вчера сбежала.

– Никто никуда не сбегал, – ответила ему Вера и направилась в гостевую комнату.

Навстречу ей выскочил Елагин, подхватил под руку, потом опомнился.

– Ой, извините, Вера Николаевна, но есть информация для размышления.

Бережная головой показала ему на дверь своего кабинета. Они подошли, Вера вставила ключ в замочную скважину, а Петра трясло от необходимости скорее сообщить важную новость.

– Есть подозрение, что Марушкин жив, – прошептал он.

Дверь открылась. Елагин проскочил туда первым.

– Продолжай! – приказала Бережная.

И тогда он выложил все, что узнал от Марфиной: и про носки, и про то, что Нина, узнав, что Марушкин вызывает ее в ресторан куда-то чуть ли не на край города, очень удивилась…

– Мы тоже этому удивлялись, – напомнила Вера, – а про носки интересное наблюдение. Если Марушкин и в самом деле был щепетилен в одежде и не страдал дальтонизмом, то о чем это говорит?