Цвет греха: Алый

– Вчера ты тоже говорила “нет”, – склоняется надо мной, задевая сгибом пальцев мой подбородок, приподнимая тот выше, выдерживает небольшую паузу, глядя мне в глаза. – Поначалу.

Скальпель всё ещё при мне. В который раз сжимаю хирургический металл до боли в суставах. Выставляю перед собой. Он почему-то не спешит его отбирать, не предпринимает ни единой попытки себя обезопасить. Словно это наказание для нас двоих, и он его с готовностью принимает. А я, с нервной усмешкой осознаю, какими же психами выглядим со стороны мы оба – не только он, я сама тоже. Ведь ничем иным и не назвать дальнейшее:

– Нет, – повторяю.

На мужских губах расцветает полная предвкушения ухмылка. Кай склоняется ниже, упирается полусогнутой рукой о спинку дивана. Теперь остриё упирается в рубашку, совсем чуть и проткнёт.

– Уверена? – выдыхает мне в губы.

Прежде касающиеся моего подбородка пальцы соскальзывают ниже, вдоль горла, перехватывают, слегка сдавливают.

Храню молчание. Теряюсь между возможностью всё-таки всадить в него холодное оружие и возникающей необходимостью убрать скальпель, иначе в самом деле поранится. Ещё, где-то на подкорке разума, бьётся мысль о том, что он нарочно меня провоцирует: если б в самом деле проблема заключалась лишь в избавлении от вероятности обзавестись потомством, то не устраивал бы весь этот цирк. Недаром же вчера кучу всего по части предохранения в аптеки прикупил и с собой демонстративно притащил. Или же вовсе мог бы просто-напросто запихнуть в какую-нибудь клинику, где и без моего ведома сделали бы всё, что угодно, под тем же наркозом. Но нет. Не в этом его истинная цель.

Унизить.

Раздавить.

Растоптать.

Дать прочувствовать, насколько я ничтожна.

Вот, чего он хочет.

Причинить боль.

Мне ли одной… тоже спорно.

– Уверена, – отзываюсь, пусть и запоздало, призывая жалкие остатки собственной невозмутимости.

Моё согласие – оно же отрицание, как сигнал к последующим действиям. Мужские пальцы на моём горле сжимаются отчётливее. Расстояние между нами становится меньше. Кай сокращает его, позволяя появиться алым каплям на белой рубашке.

Я вздрагиваю. Он опять ухмыляется.

– Позову, как закончу, – чеканит по слогам.

Не мне предназначается. И я совсем не уверена, насколько хорошо усваивает посыл адресат послания. Не вижу женщину. Да и довольно быстро вообще забываю о её существовании. Смотрю в тёмные порочные глаза. Кай тоже взор не отводит. Ему определённо доставляет какое-то особо извращённое удовольствие каждая моя реакция. Ловит, жадно впитывает, шумно и тяжело дыша, вовсе не думает прекращать намечающееся безумие.

– Советую расслабиться, если не хочешь, чтобы было по-настоящему больно, – произносит, глубоко вдыхая воздух у моего виска.

Я лишь моргнуть успеваю, как скальпель отобран и выброшен в сторону. Туда же летит безжалостно сорванное полотенце, оставившее меня обнажённой в считанные мгновения.

И мне бы вспомнить о том, что силы совсем не равны, любая моя предпринятая попытка сопротивления окажется бессмысленной, он лишь порадуется очередному выигранному раунду, а также последующему за этим унижению, но…

– Да пошёл ты! – срывается с моих уст опрометчивое и нервное, одновременно с ударом в мужскую грудь.

Всё равно, что колотить бетонную стену.

Тупо.

Бессмысленно.

Бесполезно.

Тёмный взор загорается предвкушением. Настолько явным – аж до тошноты, ядовитой патокой застрявшей в моём горле. Едва сдерживаю этот инстинктивный позыв. Но не другой. Всего секунда, а среди стен пентхауса разносится хлёсткий звук пощёчины. Жаль, на самом деле лишь в моей голове. Стоит замахнуться наяву, Кай ловит ладонь в считанных дюймах от своего лица. Моё запястье простреливает болезненной пульсацией. Хотя я и тогда не сдаюсь. Наоборот. Вспыхнувшая в разуме злость слишком велика, чтобы думать о последствиях. Ещё один мой замах – другой ладонью, и она тоже в плену чужой хватки. Удар с ноги мужчина блокирует с той же безоговорочной успешностью и моим тотальным разочарованием.

– Пошёл ты! – выплёвываю в повторе, не оставляя попыток хоть каким-нибудь образом его задеть, извиваюсь и дёргаюсь, не желая сдаваться. – Слышишь?! Катись ко всем чертям! Не трогай меня! Не смей, слышишь?! Пошёл ты!!!

Если бы в этот миг вокруг нас разверзся ад, то, вероятно, мне повезло бы чуточку больше, и все мои душевные пожелания исполнились. Но нет. Настолько легко не будет. Он не оставляет ни шанса. Скручивает, стаскивает с дивана, приподнимает, тащит прочь из гостиной. Добравшись до спальни, сперва заглядывает в гардеробную, умудряется прихватить с собой несколько галстуков, затем скидывает меня на кровать. И тогда опомниться тоже не позволяет. Пролетают считанные мгновения, а мои руки стянуты прочными узлами, вздёрнуты вверх и привязаны к изголовью.

– Катись ты ко всем чертям! – сопровождают мои вопли эту разворачивающуюся вакханалию.

Кай в очередной раз злорадно ухмыляется и затягивает узлы крепче – не только на моих запястьях, мне удаётся всего лишь пару раз задеть по нему правым коленом, прежде чем мои ноги выпрямлены и разведены в стороны, после чего также привязаны к кровати.