Цвет сакуры – красный

Сперва всё шло по плану. Несколько бойцов подготовили лаз на территорию «Сумитомо-Бакелит», ещё одна группа кобун расчистила путь к выбранному объекту. Человек из дзайбацу[215] Сумитомо, которому заплатили очень много, сообщил, что взрыв насосов высокого давления даст отличный результат. И не надо взрывать динамитом или порохом – достаточно просто перекрыть пару вентилей.

Всё шло хорошо, но всем известно: «И обезьяна падает с дерева». Вынесло же на них этих тупиц-дружинников. Грязные черви! И ведь стреляют. Только не попадают. Правильно говорил Дзиротё из Симидзу[216]: «Пистолет холоден, он лишь механизм, в нём нет души. А меч – продолжение руки, плоти. И я могу передать всю глубину ненависти к противнику, вонзив в него свой клинок. Нет большего наслаждения, чем, погружая руку-меч в тело врага, произнести: прошу вас умереть».

Но черви опомнились. И взялись за свои винтовки со штыками, точно за нагамаки или нагинаты[217]. Однако кобун всё же оказались лучше. Хотя…

Демонов дружинник остался один на один с бойцом. Нет, поединка допускать нельзя. Жестом приказав своим телохранителям ждать, он бесшумно двинулся к рабочему. Руки сомкнулись на рукояти меча – творении великого Мурамасы[218]. Ещё один шаг, он мгновенно обнажит меч и разрубит наглого червя пополам.

Клинок с лёгким шипением вылетел из ножен и…

* * *

Тяжёлая задвижка ухнула вниз, и в ту же секунду Волков прыгнул следом. Приземлился не слишком удачно и покатился по земле, шипя про себя ругательства. Отставленной рукой зацепился за что-то острое, ухватил это с земли. Катана? Чудесно! Зарычав, Всеволод Николаевич вскочил с земли, перехватывая меч за рукоять. Одновременно он осмотрелся: бывший хозяин катаны валялся тут же. Только без головы: полцентнера кованной стали буквально дезинтегрировали бестолковку нападавшего.

В темноте перед Волковым шевельнулся кто-то ещё. Лезвие меча угрожающе блеснуло в лунном свете:

– А ну, суки, подходи! – рявкнул инженер. – Кому Армагеддона?! У меня как раз свеженький есть!..

Глава 4

Недолго спрятать в ножны сталь,

Но гордый нрав не спрячешь в ножны.

М. Дунаевский, Ю. Ряшенцев. Песня из к/ф «Три мушкетёра»

«Пёс ты старый! Скоро в гроб, а ты все адреналина ищешь! Прямо как та блондинка, что искала приключений на нижние девяносто. Впору футболку… то есть тенниску по-нынешнему заказывать, с надписью «Я – блондинко!» Нет, ну вот же угораздило!..»

Примерно так рассуждал Всеволод Николаевич, в который раз шагая после смены в районное отделение Коан тёса-тё. Та ночная схватка, в которой, если быть откровенным, Волков почти ничего и не сделал, обернулась серьёзными проблемами. И что с ними делать, не понятно…

Когда инженер буквально свалился на головы нападающих, боя не получилось. В темноте раздался только горестно-изумлённый вопль нескольких человек, а потом – дробный топот убегавших. И хорошо, потому как среди многих талантов Волкова фехтование не числилось. А кендзюцу[219] – тем более, так что ожидать от него молниеносных ударов старинных самураев не приходилось. Да что там! Вряд ли он сумел бы хоть зацепить своих оппонентов, дойди дело до схватки.

Тогда инженер перевёл дух, и поспешил к Ути-да, который уже неуклюже пытался перевязать своего раненого товарища кусками оторванной от одежды ткани.

– Вот, – сообщил Кену Волков, протягивая мастеру меч, после того как они общими усилиями справились с перевязкой. – Трофей. Держи.

И вот тут начались странности. Кен Утида пристально оглядел меч, однако не прикасаясь к нему руками, а потом вдруг начал быстро кланяться, одновременно отрицательно мотая головой.

– Нет, – выдохнул он наконец. – Волков-сан, я не могу прикоснуться к этому мечу…

– В смысле? – изумился Всеволод Николаевич. И тут же встревожился: – Он что – отравленный?

Старый мастер снова замотал головой, а потом быстро-быстро заговорил. Из его рассказа Волков с трудом разобрал, что это священный меч великого древнего мастера, и брать его в руки может только тот, кто… Тут инженер окончательно запутался в незнакомых словах, уяснив только, что лично его здоровью эта железяка не угрожает. Во всяком случае, в данный момент.

Он попытался всучить трофейный меч офицеру народной полиции, примчавшемуся вместе с толпой рабочих на выстрелы. Тот внимательно осмотрел клинок, вгляделся в какие-то наведённые золотом иероглифы у самой рукояти, а потом оттолкнул от себя меч с таким видом, словно Волков вручил ему живую кобру.

– Это – ваш и только ваш меч, – запинаясь сообщил полицейский. – Ведь вы добыли его в честном поединке?

Всеволод Николаевич задумался: можно ли считать поединок честным, если один из участников вооружён, а второй с голыми руками, и является ли поединком сбрасывание на голову оппонента тяжёлых предметов? Ни к какому решению он не пришёл, а пока размышлял, толпа любопытствующих рассосалась, оставив инженера в гордом одиночестве. С проклятым мечом в руках.